СамИздат. Фантастика. Выпуск 3

В морозном вечернем воздухе затанцевали первые снежинки. Это было плохо. Это означало, что человека нужно вытаскивать быстрее, пока не поднялась метель. Конечно, до дома уже недалеко. Заблудиться лесник не боялся, но и приятного мало в том, чтобы тащить на себе взрослого мужика сквозь бесконечную мутно-серую пелену густого вечернего снегопада.

Нагнувшись над упавшим лыжником, лесник первым делом вынул его обутые в добротные меховые унты ноги из лыжных креплений, откинул лыжи в сторону, и только потом перевернул тяжелое безвольное тело.

И тогда раненый открыл глаза.

— Сарычев, ссскотина, — сказал он, четко и разборчиво, хотя и глядел невидящими глазами куда-то мимо дедова плеча, в серое-серое небо. — Ну, стреляй, сука, не мучай.

— Погоди, парень, — прошептал лесник, осматривая непонятного лесного гостя. — Не догнал тебя твой Сарычев, не время еще помирать-то. Куда тебя ранило, ты скажи.

Раненый с трудом всмотрелся в лицо старика, заросшее косматой сивой бородой едва не до самых глаз, и как-то удовлетворенно кивнул.

— Значит, не сейчас… — пробормотал он заплетающимся языком. — Руку мне прострелили дед, у плеча. Рана-то не страшная, но крови я потерял… Не жравши три дня, да с пулей в плече много не навоюешь…

Теперь уже Иван Архипыч и сам заметил, что левое плечо лыжника было перехвачено как попало заскорузлой, пожелтевшей от давно засохшей крови тряпицей, наполовину уже размотавшейся. Видимо, раненый перевязывал себя сам, одной рукой, второпях, и толку с такой повязки было — чуть.

— Идти можешь? — на всякий случай спросил он, наперед зная, что услышит.

Раненый слабо помотал головой.

— Извини, дед. Ты бы бросил меня тут. Нам обоим лучше будет, поверь.

В конце фразы голос его стих, превратился в еле слышный свистящий шепот.

— Ну уж нет, парень, — твердо сказал лесник. — Коли до сих пор не помер, так, глядишь, с помощью моей и еще поживешь. Потерпи, я мигом.

Старик сноровисто сбросил полушубок, смастерил из него и лыж раненого волокушу, взвалил бессильно закрывшего глаза лесного найденыша на хлипкое сооружение и впрягся в веревочную петлю. Натянул ее грудью, выругался натужно — и пошел, пошел, прокладывая широкими лыжами новую лыжню, тяжело дыша и стараясь не думать о том, что, если он не поторопится, раненый на волокуше попросту замерзнет.

* * *

Обошлось.

Когда Иван Архипыч, выдыхая ртом клубы пара, мгновенно оседавшего на усах и бороде стылым инеем, вывалился на полянку, где стояла его избенка, и оглянулся на волокушу, то увидел, что раненый открыл глаза.

— Зря ты связался со мной, дед… — прошептал он. — Сарычев все равно за мной придет. Он знает, куда я ушел, просто не торопится. Думает, я у него в руках. И правильно, вообще-то, думает.

— Помолчи, — досадливо шикнул на него лесник. — Силы береги, дурак.

Он обхватил руками раненого и заволок его в дом. Даже в выстывшей за день его отсутствия избе лучше, чем в лесу — по крайней мере, ветер не гуляет. А сейчас еще старик разожжет печь, нагреет воды… Вообще-то было уже поздно, но найденного в лесу следовало спасать.

Иван Архипыч взвалил раненого на топчан, застеленный толстыми цветастыми одеялами, еще одним одеялом и грудой старых ватников и полушубков накрыл сверху. Парень, подобранный в лесу, попытался благодарно улыбнуться, но получилось плохо, он лишь приоткрыл уголок рта, как-то неприятно, хищно.

Вскоре в печи весело заплясали языки пламени, потянуло теплом. Лесник попытался снять с раненого одежду, одновременно рассматривая его лицо.

Вряд ли спасенному было больше тридцати. Грязная, давно не бритая щетина расползлась по впалым щекам и подбородку, серые глаза то откроются, то закроются бессильно. Небольшой шрам на носу.

«Боксер, что ли», — невольно подумал Иван Архипыч. Плечами, кстати, спасенный тоже напоминал спортсмена.

— Тебя как зовут, — спросил лесник, стягивая с раненого грязный ватник, стараясь не потревожить простреленную руку.

— Константин, — откликнулся раненый и тут же зашипел от боли — снять ватник, не тронув раны, не удалось.

— Константин я, — повторил он, когда боль в плече унялась. — Ларцев Константин Сергеевич.

— Костя, значит. Ладно, ты три дня не ел, а вот мылся ты когда последний раз, парень?

На холоде запаха не чувствовалось, а в тепле от одежды и белья Кости несло перепревшим кислым многодневным потом.

— Не помню, дед.

— Вшей-то хоть нету? — строго спросил Иван Архипыч.

— Нет. Или просто не чувствую.

— Ну, с божьей помощью, глядишь, хоть этой напасти не будет.

Рана на плече выглядела плохо, но, насколько лесник мог судить, заражения парень не подхватил. Что ж, и на том спасибо. Врача бы сюда, да где его, во-первых, найдешь? А во-вторых, как сделать так, чтобы никто не узнал о том, что доктор зачем-то посещал лесникову избу? Проклятые гансы услышат, так мигом решат, что у лесника в доме — не меньше чем партизанский штаб собирается.