СамИздат. Фантастика. Выпуск 3

Как мало нужно человеку для счастья и как трудно бывает порой это понять! Зачем было идти за многие тысячи анов, ища призрачный рай, когда настоящая священная земля — вот она, как на ладони? Да, здесь много трудностей и приходится работать от восхода до заката, но как приятно вечером после тяжелого дня сидеть в кругу соплеменников, ощущая приятную усталость в натруженных руках!

С одной своей миссией Ман не справился, но теперь у него есть другая — открыть людям глаза на красоту и щедрость их земли, научить их жить сегодняшним днем и радоваться жизни, а не проводить короткое свободное время в бесплодных мечтах об утерянном рае.

Эта мысль придала Ману силы, и он запрыгал с камня на камень, стремясь засветло добраться до деревни.

* * *

На площади в центре деревни собрались все мужчины племени. Ман только что закончил свой рассказ, и теперь на площади воцарилась мертвая тишина. Даже ветер утих, словно пораженный небывалой вестью. Первым нарушил молчание жрец.

— Нет более тяжкого преступления, чем ложь, — сказал он, выйдя на середину круга, где совсем недавно стоял Ман. — И нет более тяжкого преступления, чем святотатство. Когда же эти страшные преступления сочетаются в одном деянии одного человека, они усиливают друг друга, усугубляя тем самым вину злоумышленника и ужесточая наказание ему. Лжец и богохульник достоин смерти!

Как ни зловещ был голос жреца, Ман вздрогнул от неожиданности, услышав последние слова. Смерть лишь за то, что он сказал правду, за то, что раскрыл людям глаза! Но мнение жреца не было еще окончательным приговором, сейчас все зависело от того, что скажут мужчины племени. Оставалась еще надежда…

— Да будет так! — раздался голос справа от Мана, и Ман, резко обернувшись в ту сторону, попытался рассмотреть, кому он принадлежал.

— Да будет так! — послышалось уже слева.

— Да будет так! — Да будет так! — неслось со всех сторон, и Ман понял, что надежды его растаяли, как дым в сухом морозном воздухе.

… На следующее же утро для Мана все было кончено.

Белов Александр Александрович

http://samlib.ru/b/butterfly/

ГЛАВНОЕ СОКРОВИЩЕ

1. Тихо. Тишина была непостижимая и невероятная. Если бы мудрейший Аххх не имел привычки к точным формулировкам, то он мог бы назвать эту тишину абсолютной. Но абсолюта не бывает вообще и, в данном случае, в частности. Как и не было тишины. Ласковый фон Матери Звезды, нежный, лёгкий шорох песка, находящегося в вечном движении и… всё? И больше ничего? Аххх ощутил легкий укол незнакомого чувства, которое любое мыслящее существо назвало бы удивлением. Любое, но не Гхаты. Гхаты вообще не были знакомы с такими понятиями как чувства и эмоции. Он постарался растворить в себе незнакомое состояние и приступил к холодному анализу. Что-то было не так. Нарушился привычный, миллионы лет назад установленный порядок. Тишина — вот что было непривычно. Аххх задал вопрос: почему? И не получил ответа. Ему никто не ответил! Такого не было никогда!!! Гхаты, как раса, были малоподвижны, предпочитая физическому движению движение мысли. Веками, не сходя с места, предавались они размышлениям и дискуссиям. При этом, расстояние между собеседниками не имело никакого значения. Разговоры шли на уровне мысли, на уровне сознания. И вот, сегодня, когда мудрейший Аххх собрался продолжить старый, как мир, спор с достойнейшим Исссом, тот не ответил. Впрочем, это было неудивительно. Старик слишком долго жил и мыслил и, вполне вероятно, наконец, решился уйти в распад. Но, однако же, Аххх не отметил больше ни одной мысли. НИ ОДНОЙ! Такого быть просто не могло. Неужели, подумал он, Гхатов больше нет? Подвергнув эту мысль анализу, Аххх ещё раз позвал, но и в этот раз ответом ему были шёпот Звезды и шорох песка. И тут наступило непонятное состояние, которое любое мыслящее существо назвало бы страхом…

2. Страх… Страх и невероятная усталость. И то и другое на грани потери сознания, на грани смерти. Страхом было пропитано всё — вечно движущийся песок, безжалостно палящая звезда, неумолимо-недоступный горизонт. Шаг за шагом, держать лыжи, держать равновесие. Если упасть, подняться шанса уже не будет. Впрочем, плевать на страх, плевать на усталость. Согласно навигатору, до гнезда оставалось всего-навсего восемнадцать километров. Мелочь, пустяк, какие-то плёвые восемнадцать километров… Но! Не в скафандрах высшей защиты, под безжалостно поливающим убийственной радиацией голубым гигантом. И не пешком, даже не просто пешком, а на песчаных лыжах, по песку, находящемуся в вечном движении. И, особенно, когда за спиной привязана телега с кислородом, а за плечами уже триста восемьдесят шесть километров пути.