Само совершенство

Врачи заносят каталку в машину. Мама пригибается и залезает следом. Мы с папой, Мейсоном и Джессикой стоим неподвижно и смотрим, как «Скорая помощь» отъезжает от дома. Вот взвыла сирена. Глупо, конечно, но мне так хочется, чтобы мама обернулась и помахала нам рукой. Тогда можно было бы поверить, что все будет хорошо. Но мама не оборачивается.

Мы молча возвращаемся в дом. Папа выглядит каким-то потерянным. Он все еще держит в руках газету, которую читал перед тем, как Джоанна упала. Папа сворачивает газету в трубочку, все плотнее и плотнее.

— Ну, ладно, — говорит он, — вы идите поиграйте, а я скажу вам, когда будут новости от мамы.

Поиграть? Как мы можем играть, когда у нас сестра попала в больницу? Я люблю папу, но, как я уже говорила, временами он бывает немножко бестолковым.

— А можно, мы побудем с тобой в кабинете? — спрашивает Джессика.

Папа непонимающе разглядывает газету у себя в руках, словно гадая, откуда она взялась и почему так туго свернута.

— А, ну да, конечно, — говорит он. — Конечно, вам сейчас не до игр.

Все вместе мы идем в кабинет. На стенах висят маски, которые папа привез из Африки, когда ездил туда со своими студентами. Обычно я думаю, что эти маски экзотические и очень классные, но сейчас их пустые глазницы смотрят как-то угрожающе.

Папа садится за свой стол. Джессика, ссутулившись, устраивается на обитой вишневой тканью скамеечке у стены. Я растягиваюсь на толстом восточном ковре.

Ко мне подходит Мейсон.

— Можно, я с тобой посижу, Джерзи? — спрашивает он и сворачивается клубочком рядом со мной. Я обнимаю его одной рукой.

— Все будет хорошо, Мейсон, — говорит Джессика.

Мама все не звонит и не звонит.

— Врачам нужно время, — говорит папа, словно пытаясь объяснить это не только нам, но и себе. Немного погодя Мейсон засыпает рядом со мной на полу, и папа относит его наверх, в постель.

Наконец звонит телефон. Джоанне будут делать операцию, чтобы правильно сложить сломанную кость.

— Идите отдохните, девочки, — говорит папа. — Я уверен, что утром все уже будет в порядке.

Лежа в постели и пытаясь заснуть, я снова и снова прокручиваю в голове случившееся. «Придется какое-то время обходиться без скейтборда», — сказал тот врач.

И тут я понимаю, что Джоанне придется обходиться не только без скейтборда, но и без танцев.

Глава 16

— Сильно же тебе не нравится принцессное платье, подруга, если ты готова ногу сломать, лишь бы его не надевать, — говорит Эпата. — Зато у гипса цвет классный.

Прошло два дня. Мы — мама, папа, Джессика, Мейсон, Эпата и я — приехали в больницу навестить Джоанну. У сестры на ноге огромный гипсовый кокон ярко-зеленого цвета, от щиколотки до бедра. Медсестра сказала, что перелом был сложный, поэтому в кость пришлось вставить несколько штифтов.

— Так что я теперь наполовину человек, наполовину робот, — с удовольствием говорит Джоанна Эпате.

— Точно, только правильнее сказать — наполовину человек, наполовину скрепка, — говорит Эпата. С тех пор, как стало ясно, что Джоанна полностью оправится, настроение у нас стало куда лучше.

Мама встает со стула.

— Давайте дадим нашей болящей отдохнуть, — говорит она. — А то сегодня у нее сплошные гости.

Алекс, Террела и Бренда уже приезжали сегодня к Джоанне сразу после школы. Их привезла мама Алекс. Бренду очень заинтересовала медицинская аппаратура, которая громоздится и попискивает вокруг кровати Джоанны. Еще Бренде хотелось точно знать, какого рода перелом был у моей сестры и как именно врачи его вправляли. Когда к Джоанне пришла врач, Бренда закидала ее вопросами, так, что в конце концов доктору начало казаться, будто она держит экзамен в медицинском университете. А когда девочки ушли, почти сразу же явились Эпата и ее старшая сестра Амара.

Мы встаем — все, кроме папы, потому что он собирается остаться с Джоанной.

— Слушайте, — говорит Джоанна нам с Джессикой, — извините, что так вышло с концертом. Я вам все испортила.

— Господи боже мой, — говорит мама, — концерт! Я про него совсем забыла! Как только приедем домой, позвоню мистеру Лестеру.

Стоит пасмурный день. Мы возвращаемся домой. Я думаю о танце. Я очень стараюсь не расстраиваться, ведь здоровье Джоанны гораздо важнее. Но в уголках глаз у меня все равно закипают слезы. Мне-то ведь наконец достался красивый наряд, и я впервые в жизни готова была танцевать хорошо.

Мы идем к дому. С неба падает снежинка.

— Смотри, снег! — говорит Джессика. — Первый снег в этом году.

Мы останавливаемся и смотрим вверх. Фонари только что зажглись, и снежинки танцуют в их свете. Сначала снежинок совсем мало, но потом становится все больше и больше.

Если бы только можно было танцевать без Джоанны! Но танец рассчитан на троих. С двумя танцовщицами будет совсем не то.

— А я снежинку поймал! На язык! — говорит Мейсон и вертится туда-сюда, разинув рот в попытке поймать еще одну. — Вот, гляди!

И тут мне в голову приходит одна мысль.

Глава 17

— Нет! Ни за что! — говорит Мейсон, решительно сложив руки на груди.