Самодержавие и конституция

Все эти цифры, которые легко найти в справочниках и учебниках, немного говорят о раскладе сил в Думе. Любая фракция была неустойчивым объединением и находилась под угрозой распада с момента своего создания. Это можно сказать обо всех думских группах, от самых правых до самых левых. Склоки, интриги постоянно раздирали правомонархические силы. Лидер фракции правых в Третьей Думе А. С. Вязигин жаловался на зависть и козни своих коллег (Н. Е. Маркова и Г. Г. Замысловского), на драки среди соратников (Г. А. Шечкова и М. А. Сушкова). В Четвертой Думе председатель бюро фракции правых А. Н. Хвостов (в скором времени министр внутренних дел) признавался, что ему ближе позиция националистов, а не правых, которыми он руководил.

Среди правых было много крестьян и священников. Они весьма сдержанно относились к своему фракционному руководству и порой отказывались его поддерживать (как, например, весной 1913 года, когда лидеры правых вознамерились спровоцировать роспуск Думы). Заносчивым предводителям приходилось идти на попятную и «ухаживать» за крестьянами, которых обычно они просто не замечали.

Схожие и даже большие трудности переживали националисты. Одни депутаты фракции тяготели к правым, другие – к левым, к октябристам. Как это часто случалось в Думе, особую позицию занимали крестьяне и священники из фракции националистов. Иногда они голосовали вопреки мнению руководства объединения. По словам одного из лидеров националистов, А. И. Савенко, родная ему фракция – «как стадо без пастырей»: руководители авторитетом не пользовались, не собирали совещания, часто не являлись на заседания и прежде рядовых депутатов разъезжались на летние каникулы. Б. А. Энгельгардт свидетельствовал, что лидер националистов П. Н. Балашев «за время своего председательствования не выразил не только толковой, а попросту никакой мысли».

Наконец, националисты с большим трудом переносили друг друга. В самом начале работы Четвертой Думы, 5 декабря 1912 года, А. И. Савенко писал жене: «Зависть – первое дело. На этой почве я нашел немало врагов, ибо сразу выдвинулся во фракции. Против меня шипит даже часть киевлян, особенно после того, как я вошел во все главные комиссии. Борьба из‐за комиссий страшная, и лица, забаллотированные в бюджетную комиссию и комиссию по обороне (я попал в обе), устроили ряд бурных скандалов». О распаде фракции говорили задолго до ее роспуска. Еще в апреле 1914 года Савенко отмечал «полный раскол» в объединении: 20 правых националистов конфликтовали с большинством фракции. Объединение перестало существовать в августе 1915 года. 14 августа Савенко писал жене: «Ты уже знаешь из газет, что из национальной фракции вышел весь цвет фракции. Сегодня состоялось первое заседание нашей новой фракции. Радовались мы, как дети, что, наконец, вырвались из душной балашовской тюрьмы, где все мы задыхались от трупного запаха».

Столь же рыхлой была фракция октябристов. Противоречия раздирали ее и во Второй Думе, где октябристов было сравнительно немного. Депутат от Казанской губернии М. Я. Капустин отмечал: «На многие вопросы глядели мы различно. Это лишало нас силы сплоченности». За считанные месяцы работы Думы от фракции откололась группа крестьян, которые сочли, что лидеры октябристов занимают чересчур умеренную позицию в аграрном вопросе.

В Третьей Думе фракция стала существенно более многочисленной, но и проблемы нарастали. Большинство октябристов принадлежали к правому крылу, однако не они задавали тон. Из левого меньшинства рекрутировались лидеры октябристов, которые составляли большинство в бюро фракции. При этом депутаты настаивали на «свободе голосования», не будучи во всем солидарными со своими правыми коллегами. 13 июня 1908 года октябрист Н. В. Савич писал: «Дума превратилась в земское собрание; партийная дисциплина рушилась, всяк сам за себя». Председатель Третьей Думы Н. А. Хомяков вообще не считал «Союз 17 октября» партией и предсказывал его скорый распад. В пользу этого было множество аргументов. Так, М. В. Родзянко отказывался голосовать вместе с фракцией, а близкий человек к А. И. Гучкову А. И. Звегинцев, вопреки мнению фракции, не считал возможным договариваться даже с националистами.

Лидеры октябристов тяготились таким положением и рассчитывали укрепить дисциплину. Они регулярно ставили вопрос о консолидированном голосовании на пленарных заседаниях Думы, но это ни к чему не приводило. «Это полное неуважение к нашей работе, – отмечал Хомяков, – полнейшее невнимание к самой фракции, а через нее и к Думе. Нехорошо вообще, когда члены не посещают фракционные собрания, но еще хуже, когда они проводят это время за картами тут же, в следующей комнате, чуть не рядом».