Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк

Я знала, что генерал наблюдал за мной или через окошко, или через замаскированный в стене соглядник:

– Я говорю правду, правду…

Но пытки продолжились. Стены снова раздулись и разлетелись. Гофратский фулель повторно возвёл меня на эшафот душевных страданий в искусственном мире.

На этот раз мне было двенадцать семилуний. Я вернулась с подготовительных занятий по стен-магии в Химмельблю. Посетила одну из штолен, где отряд рудокопов под руководством отца разрабатывал шток стен-камней.

– Стен-камень, доченька, это суть минеральное вещество, – сказал отец. – Минеральное вещество, которого коснулись магические струны.

Мы шли по коридору. На горном шлеме отца, который он по привычке носил без подшлемника, горела масляная лампа. Я дополнительно освещала путь тусклым шариком света. Ещё не научилась делать их яркими и долго живущими.

– А есть ли способы предсказывать, где и на какой глубине залегает наибольшее количество стен-камней?

– Видишь ли, дочка, само по себе вещество – это обычные антрациты, гипсы, уголь или оловянный камень. Реже – алмазы, топазы и прочие полудрагоценности. Соответственно, залегают они там, и в таком количестве, как это определено природой. А вот наличие магической силы определяют маги-рудокопы. Проводят детальную разведку, используя квиксольный инструмент.

– Очень интересно.

– Совсем неинтересно, дочка. Все маги-рудокопы – это неудачники, которые плохо учились. Они не способны набрать умений даже для Первой Отметки. Скажу тебе по правде – маги в шахте не нужны. Любой человек способен считать показания квиксольного инструмента.

– Почему же этим занимаются только маги-рудокопы?

– А чтобы не болтались без дела. Компания «Форендлер» ещё два столуния назад подсунул Гувернюру закон о том, чтобы доступ к инструменту имели только специально обученные маги.

– Значит, их всё-таки обучают?

– Да что там обучать? Заставили их протрезветь, дали в руки инструмент – и айда в шахту! Зла на них нет. Ведь они не участвуют в работе. Только ходят за нами, попивая дрикк. А жалование получают, как и все, плюс надбавки от «Форендлера». Бездельники.

Своды шахты затряслись. Начали падать камни, посыпалась земля. Мой световой шарик был мгновенно сбит и потушен. Защищённая лампа отца уцелела. Отец прикрыл меня, посмотрел вверх и резко оттолкнул.

С потолка обрушился земляной пласт, перекрывая туннель.

– Папа, папа! – закричала я, поднимаясь на ноги.

Своды туннеля перестали трястись. Отец был погребён. Из земли торчала окровавленная рука со скрюченными пальцами, которые медленно разогнулись и обвисли. Шлем отца валялся рядом, подсвечивая могилу.

Упав на колени, я начала разгребать землю. Рыдала и звала на помощь.

– Вот мы и одни, – сказал кто-то за моей спиной.

Это был один из пьяных магов-рудокопов. Вокруг него вилось три световых шара. Они ритмично мигали разными цветами, создавая в шахте атмосферу танцевального зала в таверне.

Он допил бутылку дрикка, отбросил её и утёр губы:

– Иди ко мне, крошка.

Я судорожно соображала, как создать оружие или защиту, но маг ухмыльнулся:

– Хотя я не достиг даже Первой Отметки, но преодолею любое сопротивление мелкой магички.

Он надвинулся на меня, схватил за плечи, ударил несколько раз по лицу. Так как я брыкалась, он призвал хилого тощего крипдера, который обхватил меня лапами и повалил на гору земли, под которой погребён отец.

Похохатывая, маг начал срывать с меня одежду. Крипдер вдавил моё лицо в землю…

4

Я снова очнулась на полу камеры.

Сразу же отогнала от себя ложные воспоминания, подняла голову и посмотрела на окошко двери, где, предположительно, стоял фулель:

– Насилие над детьми в присутствии убитых родителей? У тебя серьёзные осложнения с головой, придурок.

За дверью глухо раздалось:

– Теперь это и твои осложнения! Лучше признавайся во всём.

– Мне не в чем признаваться.

– Тогда страдай дальше.

И я страдала.

То, что все ужасы вертелись вокруг образов моей семьи и насилия, было не только извращёнными фантазиями фулеля. Ведь образы он брал из моей головы.

Я так соскучилась, по дому, по родителям, что любая иллюзия преобразовывалась в сюжеты с ними. Я ведь не знала, живы они вообще или нет?

Щербатые Горы и Скервар располагались у линии фронта. Что если номасийцы давно разграбили харчевню?

Это были те мысли, которых я избегала. А гофратский фулель безжалостно извлекал их на свет. Добавлял к кошмарам обязательное половое насилие, массовые убийства и пытки.

Пытки во время пытки! Клянусь Триединым, только фулели, потерявшиеся внутри собственных извращений, способны додуматься до такого.

В каждой иллюзии моих родителей и друзей сжигали, расстреливали, разрезали и заживо превращали в камень. Меня насиловали то крипдеры, то какие-то маги с щупальцами вместо рук. То слоггеры из навоза, то похотливые драконы с острыми чешуйчатыми хвостами фаллической формы.

Приходя в себя после очередной иллюзии, я жадно оглядывалась, наслаждаясь реальностью. У меня лишь несколько мгновений, чтобы отогнать прошлые образы, чтобы горько подумать, что однажды я не вернусь из кошмара. Останусь в чужом безумии…