Самое красное яблоко

Дворец спал, и коридоры были темны и пустынны, только серебристые квадраты лунного света скользили по каменным плитам. От окон тянуло морозом и сладковатым запахом снега. У самых ворот в парк Рэндалл замер, его ладонь, горячая, как в лихорадке, коснулась моих волос, скользнула по шее.

– Бесчестный побег хуже смерти, милая Джанет. Знаешь ли ты, на что меня обрекаешь? Но проиграть фейри, проклятым и изгнанным, – куда как хуже позора. Я благодарен тебе. И я всегда буду тебя помнить.

Всего на мгновение Рэндалл прижался губами к моему лбу, и огонь прокатился по телу до кончиков пальцев, а затем, отстранившись, он шагнул в ночную темноту, прошитую серебром метели, и я, сама себя не помня, бросилась следом, желая хоть на миг еще остаться с ним. Но Рэндалл оглянулся и улыбнулся прежней своей улыбкой, спокойной и жуткой:

– Не стоит стоять на ветру, милая Джанет. Возвращайся к себе – когда меня хватятся, ты должна спать.

Ворота закрылись, отрезая меня от моего королевича и безжалостной зимней метели, оставляя в каменной клетке дворца – одну.

15

Рэндалла даже не пытались искать. Я так и не узнала, что же приказал король, но о старшем королевиче словно забыли разом: слухи, будоражащие столицу, быстро улеглись, прислуга даже шепотом не поминала его имя, будто не было у короля старшего сына.

Я еще долго ходила сама не своя, заплутавшая в чаще тревог и сомнений, не замечая, как течет к исходу зима, как дни становятся длиннее, а снег мягче, как затяжные метели сменяются сладостной тишиной, как в лучах солнца появляется не намек даже, но обещание скоро весеннего тепла.

Катилось дальше колесо года, катилась дальше жизнь, оборот за оборотом перемалывая горести и радости, заметая их снегом, смывая дождями. Скоро недосуг мне стало лелеять страхи: как раньше Рэндаллу, ныне сделалась я помощницей королю, правой его рукой, надежной и верной. Пусть матушка и готовила меня как наследницу и хозяйку поместья и сада, но разве была я готова погрузиться в дела всего королевства, подхватить тысячи тонких нитей и не оборвать ни одну?

Мне пришлось.

В один из дней меж Имболком и Остарой, когда солнце уже начало дарить тепло, оплавляя рыхлые сугробы, король вызвал меня к себе.

– Я уже слишком стар, чтоб дождаться, когда мой внук повзрослеет. – Когда-то ясные его глаза помутнели от горя и усталости. – И некому мне больше передать трон.

– Вы еще сильны телом и духом. – Я хотела приободрить его, но голос прозвучал слабо и беспомощно, как в мольбе. Король улыбнулся наивным моим словам.

– У тебя доброе сердце, юная Джанет, и честный нрав. Ты достаточно умна и не боишься преград. Ты многое сделала для нашей семьи в эти темные времена, и некого мне просить, кроме тебя. Стань королевой, юная Джанет, сохрани для моего внука его престол.

Горло перехватило от волнения, и, онемевшая, я припала губами к ладони короля. О, как хотелось в тот миг мне признаться, что принесла я одни лишь беды, что я уже предала его доверие, освободив Рэндалла! Но стоило мне взглянуть в лицо моего короля, как все сомнения опали отцветшими лепестками – он знал.

Он знал, и в глубине глаз его светилась благодарность, кою не смел он выказать прямо. Он должен был гневаться – как король и повелитель, но радовался – как отец. И отец в нем оказался сильнее короля.

Хоть один его сын сохранил жизнь, и это наполняло сердце его покоем, и в награду он меня возвеличил.

Больше о Рэндалле ни словом, ни делом не вспоминали.

Забытье Гленна длилось долго, пока сын его совсем не окреп, и только тогда, исхудалый, ничуть не похожий на прежнего, сильного и прекрасного юношу, он тихо умер, так и не очнувшись. Похоронили его рядом с Элеанор, и теперь до последних дней он ее не покинет.

Бельтайн я встретила королевой, и острозубый серебряный венец сдавил мою голову.

Часть 2 Недобрая королева

1

Мелкой галькой, окатанной морем, дни выскальзывали из пальцев, полные интриг, злословия и политики. Вуаль королевы не пришлась мне по нраву, но я приняла ее как долг, как искупление вины, настоящей или надуманной. Колесо года ускорилось, неслось по дороге жизни, и в мелькании его спиц я находила странное успокоение.

Я не покидала моего супруга не только во время церемоний: послам и министрам пришлось привыкнуть к новой его тени. Взгляды скользили по мне, ощупывая, измеряя, оценивая: что за королеву выбрал себе старый Мортимер, что она принесет Альбрии?

Не нового наследника, нет, а значит, можно не считаться с нею, не уважать ее, но лебезить с просьбой замолвить словечко перед Его величеством…

Они видели во мне даже не тень своего короля, вовсе нет. Всего лишь вещь, новый самоцвет в его венце, недостаточно яркий, недостаточно дорогой, недостаточно красивый, чтобы его замечать.