Самое лучшее случается неожиданно

  - Я без Веры дышать не могу. Не получилось обмануть самого себя...

  - Врёшь ты всё, писака!

  - Не вру! Не могу жить без неё. Ничего не могу...

  - Знаешь, - понизив голос, заговорила Наталья, выдержав небольшую паузу, - в народе говорят, что первые сорок лет детства у мужчины - самые трудные. Женщина в свои семнадцать бывает гораздо мудрее взрослого мужчины, особенно если она из небогатой семьи, познала трудности жизни, а мужчина всю жизнь барствовал и жил в своё удовольствие... Я тогда нашла Верочку на берегу. Сидит бедненькая девочка на песке одна-одинёшенька, и слёзы из глаз льются. Не смогла пройти мимо. Подсела. Познакомились. И она мне всю свою историю как на духу... знаешь, если бы ты в тот момент мне встретился, я бы тебя убила прямо там! - Наталья жёстко посмотрела на меня, и в её взгляде я увидел такое, что позволило мне не сомневаться в искренности её слов. - Я не смогла её оставить, и мы подружились. Я взяла над ней шефство, как старшая сестра: помогла с поступлением в МГУ, с распределением в хорошую фирму, потом сюда - в мой город, здесь уже помогла с карьерой. Я полюбила её всей душой... Но кто ж знал, что в этом учреждении работаешь ты! Вот закон подлости!..

  - Я не сделаю ей ничего плохого! - попытался возразить я, но остался не услышанным. Наталья даже не сделала паузы.

  - Учти, Вера стала взрослой самостоятельной женщиной и теперь живёт правильно. Я научила её быть состоявшейся, независимой, "железной". Быть свободной. Самое главное - свободной от мужчин. Без страха за одиночество. Жить для себя.

  - А это правильно? - я повысил голос. - Вот вы - красивая, наделённая властью, вы можете многое, но неужели вам самой хоть иногда не хочется простого мужского тепла?

  Теперь Наталья услышала.

  - Да, я могу многое. И ты прав, иногда... знаешь... мне тоже бывает холодно... - Наталья поёжилась, передёрнув плечами, отчего края её дорогого халата разошлись. Она не заметила или сделала вид, что не заметила. - Но как верить предателям?

  - Не нужно всё так усложнять. В конфликте и непонимании всегда виноваты двое. Долгое время я, например, воспринимал женские представления об отношениях мужчина-женщина по-мужски стереотипно. За что теперь расплачиваюсь. Перед Верой всю жизнь на коленях готов стоять... - я говорил искренне.

  - Хочешь выпить? - предложила хозяйка, уже без злости и недоверия посмотрев на меня.

  - Не откажусь. Виски, если можно.

  - А ты - гурман. - Наталья потянулась к барной стойке за фужерами и её халат распахнулся. - А я хочу шампанского, - низким голосом проговорила она.

  Мой взгляд соскользнул ниже её плеч, и в глубоком вырезе пеньюара под халатом я увидел такое, от чего стало не по себе. Наталья стояла слишком близко, и её, очерченная ненадёжной границей одежды грудь, оказалась рядом с моими глазами. Сквозь тонкую материю полупрозрачного кружевного пеньюара просвечивали большие, тяжело налитые полушария. "Серьёзная провокация!" - подумал я, подавляя глубокий вздох. Прямо передо мной колыхались две невозможно красивых, чуть более полных к низу женских груди, обтянутые лишь возле самых сосков лёгкой ажурной паутинкой материи. Хозяйка, доставая бокалы, обратила внимание на мою реакцию, но я быстро отвёл глаза в сторону. Наталья запахнула халат.

  - Подай бутылку из холодильника, - попросила она.

  Мы сели на диван и выпили по бокалу настоящего французского шампанского.

  - Ты вогнал в её подсознание установку - нелюбимая, - продолжила Наталья наш разговор, но теперь в её глазах я не видел тех холодных иголок, какими она встретила меня пятнадцать минут назад на пороге дома. - И много лет Вера живёт с этой установкой, как с острым осколком в раненой душе... ей этого совсем не надо. Я слышу, как иногда она плачет по ночам. А как вытащить этот осколок - не знаю. Наверное, ты прав - ей нужна семья. Ребёнок. Она должна снова поверить мужчине. Сколько вы уже знакомы?

  - Пять лет... нет, четырнадцать! А вы? Вы её так просто отпустите?

  - Что я? Я люблю Верочку. Но, если она захочет, препятствовать не стану. У меня есть сын. Был муж. Кстати, мой сынок влюблён в нашу Веру. Мальчишка!

  - Сколько ему?

  - Двадцать.

  Я прикинул в уме - выходила не очень большая разница в возрасте. В сердце шевельнулось что-то, похожее на ревность.

  - А она? - поинтересовался я.

  - Она относится к нему, как к другу. А он готов выслушивать её часами и вытирать сопли. Сколько раз я говорила ей, что мужчина предназначен для действий, а не для сопереживания. Если хочется выплакаться - лучше идти ко мне. Не порть мне ребёнка.

  - Хотел бы я оказаться на месте вашего сына...

  - Тебе нравятся женские слёзы?

  - Это Верины слёзы. Я хочу сам их вытирать, хочу, чтобы она меньше плакала.

  - А сможешь? Выдержишь? - Наталья посмотрела на меня с недоверием.

  - Что именно?