Самое необходимое

— Знаешь, что я тебе скажу, ушастик: я ненавижу это слово. Из всех слов в английском языке это — явно самое поганое. Мне кажется, это самое поганое слово в любом языке. Ты знаешь, что такое «но», ушастик? «Но» — так понукают лошадь.

Человек в старомодной форме бруклинских «Доджеров» поймал мяч в перчатку и повернулся к Брайану. Точно, это был мистер Гонт, и Брайан ощутил, как жугкий, леденящий ужас сковал его сердце.

— Я говорил, что хочу, чтобы ты сыграл шутку с Уилмой, это правда, Брайан. Но я никогда не говорил, что это должна быть всего лишь одна-единственная шутка. Ты согласился, ушастик. Веришь мне или хочешь прослушать пленку с записью нашего разговора?

— Я верю вам, — сказал Брайан чуть не плача. — Верю, но...

— Что я тебе говорил сейчас про это слово, ушастик?

Брайан уронил голову на грудь и с трудом сглотнул.

— Тебе нужно еще долго учиться торговаться, — сказал Кауфакс — Гонт. — И тебе, и всем остальным в Касл-Роке. Это одна из причин, по которой я приехал сюда, — провести небольшой семинар по дивному искусству торговли. Был один малый в городе — джентльмен по имени Меррилл, — который кое-что понимал в этом, но его давно уже нет и отыскать его очень трудно. — Он ухмыльнулся, обнажив крупные неровные зубы Лиланда Гонта на узком длинном лице Сэнди Кауфакса. — А что такое «сделка», Брайан, — тут мне тоже нужно многому вас научить.

— Но... — слово слетело с языка Брайана до того, как он успел проглотить его.

— Никаких «но», — сказал Кауфакс — Гонт. Он нагнулся и угрюмо взглянул на Брайана из-под козырька своей бейсбольной кепки. — Мистер Гонт лучше знает. Ну-ка повтори это, Брайан.

Кадык Брайана дернулся, но никакого звука не вырвалось из его горла. Лицо у него горело, к глазам подступали слезы.

Огромная холодная рука опустилась на плечо Брайана. И сдавила его.

— Повторяй!

— Мистер Гонт... — Брайану пришлось еще раз сглотнуть, чтобы выдавить слова. — Мистер Гонт лучше знает.

— Вот это правильно, ушастик. Это точно. Стало быть, ты сделаешь то, что я скажу... все, что я скажу.

Брайан собрал всю свою волю и совершил еще одну, последнюю попытку:

— А что, если я скажу «нет»? Что, если я скажу «нет», потому что я не понимаю этих... как-там-их-называют... условий?

Кауфакс — Гонт вынул мяч из перчатки и обхватил его другой рукой — из швов просочились маленькие капельки крови.

— Ты не можешь сказать «нет», Брайан, — вкрадчиво произнес он. — Уже не можешь. Ведь это седьмой раунд мирового чемпионата. Все цыплятки вернулись в курятник, и пришло время посчитать их. Взгляни-ка вокруг. Хорошенько взгляни.

Брайан огляделся и с ужасом увидел, что стадион «Эббетс-Филд» заполнен так, что люди стоят в проходах, и... он знал их всех. Он узнал мать и отца, сидящих с его маленьким братом Шоном в ложе комиссара. Вся его группа по коррекции речи в полном составе с мисс Ратклифф с одной стороны и ее здоровенным дружком-тупицей Лестером Пратгом с другой расселась в первом ряду, попивая колу «Роял Краун» и заедая сосисками. Вся контора шерифа Касл-Рока сидела на галерке, потягивая пиво из пластиковых стаканчиков с изображениями участниц конкурса «Мисс Рейнолд» нынешнего года. Он увидел весь свой класс в воскресной школе, городских выборных, Майру и Чака Эванс, своих теток и двоюродных братьев. В третьем ряду, вон там, сидел Сонни Джакетт, и когда Кауфакс — Гонт швырнул кровоточащий мяч и тот вновь с ружейным треском врезался в перчатку, Брайан заметил, что лицо за маской теперь стало физиономией Хью Приста.

— Раздавлю тебя, дружок, — сказал Прист, швыряя мяч обратно. — Ты и пикнуть не успеешь.

— Сам видишь, ушастик, теперь дело уже не в бейсбольном вкладыше, — сказал из-за его спины Кауфакс — Гонт. — Ты ведь уже понял, да? Когда ты швырял ту грязь на простыни Уилмы Джерзик, ты кое-что начал. Как тот парнишка, который, громко крикнув в теплый зимний день в горах, вызывает снежную лавину. Теперь у тебя выбор простой. Ты можешь продолжать, а можешь стоять где стоишь и... похоронить сам себя под этой лавиной.

Во сне Брайан расплакался. Он все понял. Теперь, когда было уже поздно что-либо изменить, он наконец все понял.

Гонт сдавил мяч. Кровь из него потекла сильнее, а пальцы Гонта глубоко вдавились в белую мягкую поверхность мяча.

— Если ты не хочешь, чтобы весь Касл-Рок узнал, что это ты вызвал лавину, Брайан, тебе лучше сделать все, как я сказал.

Брайан заплакал сильнее.

— Когда имеешь дело со мной, — сказал Гонт, замахиваясь для броска, — тебе стоит запомнить две вещи: мистер Гонт лучше знает, и... дело не сделано, пока мистер Гонт не скажет, что оно сделано.

Он сделал бросок — тем резким и неуловимым движением, которое принесло славу Сэнди Кауфаксу (так по крайней мере считал отец Брайана), и когда мяч ударился в рукавицу Хью Приста, тот взорвался. Кровь, волосы, окровавленные куски мяса полетели во все стороны, ярко освещенные осенним солнцем. И Брайан проснулся, рыдая в подушку.

8