Самое необходимое

К рекламе был приложен черно-белый рисунок, на котором парень с длинной бородой и в чародейском колпаке (по мнению Полли, либо Нострадамус, либо Гэндальф) держал что-то похожее на детский волчок над человеком в инвалидном кресле. От волчка шел веер лучей к инвалиду, и хотя в рекламе прямо этого не говорилось, создавалось такое впечатление, будто мужчина в кресле через пару дней сможет лихо отплясывать джигу. Разумеется, это была глупая, суеверная чушь, рассчитанная на тех, чей разум притупился, а то и вовсе надломился под тяжестью постоянных, непрекращающихся болей и страданий, но все же...

Она долго тогда сидела, уставясь на рекламу, и какой бы чушью та ни была, едва удержалась, чтобы не набрать номер, начинавшийся с восьмерки и двух нулей, приведенный в конце страницы для заказов по телефону. Потому что рано или поздно...

— Рано или поздно человек, страдающий от боли, должен испытать даже самые сомнительные тропки, если есть шанс, что тропки эти могут привести к облегчению, — сказал мистер Гонт. — Разве нет?

— Я... Я не...

— Терапия золотом... термоперчатки... даже радиоактивное облучение... Ничего из этого вам не помогло, не так ли?

— Откуда вам все это известно?

— Хороший торговец обязан знать нужды своих клиентов, — произнес мистер Гонт мягким гипнотическим голосом. Он двинулся к ней, держа широким кольцом цепочку с болтающимся на ней амулетом. Она отдернулась от его длинных рук с блестящими ногтями.

— Не надо бояться, дорогая леди. Я не трону ни один волосок на вашей головке. Если вы будете сидеть спокойно... и не двигаться.

И Полли успокоилась. И стояла, не шевелясь, скрестив руки в шерстяных варежках перед собой, пока мистер Гонт надевал серебряную цепочку ей на шею. Он делал это с мягкостью отца, опускающего подвенечную вуаль своей дочери. Вдруг она почувствовала себя очень далеко от мистера Гонта, от «Самого необходимого», от Касл-Рока, даже от себя самой. Она ощутила себя стоящей среди какой-то пыльной равнины под бескрайним небом, в сотнях миль от какого бы то ни было человеческого существа.

Азка, легонько звякнув, упал на «молнию» ее кожаной шоферской куртки.

— Засуньте его под ваш жакет. А когда придете домой — еще и под блузку. Для максимального эффекта его нужно носить как можно ближе к телу.

— Я не могу просунуть его под жакет, — медленно, как во сне, произнесла Полли. — «Молния»... Я не могу расстегнуть «молнию».

— Не можете? А вы попробуйте.

И Полли, стащив одну шерстяную варежку, попробовала. К ее огромному удивлению, она обнаружила, что сумела сжать большой и указательный пальцы, ухватить ушко «молнии» и потянуть его вниз.

— Ну, вот видите.

Маленький серебряный шарик упал ей на блузку. Он показался ей очень тяжелым и вызвал некоторое неудобство. С вялым любопытством она подумала: интересно, а что там внутри? Отчего возникает этот скользкий, шуршащий звук? Он сказал, это какое-то растение, но звук непохож был на шуршание листка, даже если его растерли в порошок. Ей казалось, что-то шевелится там само по себе.

Мистер Гонт, кажется, догадался о неловкости, которую она испытывала.

— Вы привыкнете к нему, и быстрее, чем думаете, — сказал он. — Поверьте мне на слово.

Снаружи, словно за тысячу миль отсюда, до нее донесся вой сирен. Они вопили, как потревоженные злые духи.

Мистер Гонт отвернулся, его взгляд оторвался от лица Полли, и она потихоньку стала сосредоточиваться. Она испытывала легкое недоумение, но вместе с тем чувствовала себя неплохо — как после короткого, но освежающего сна. Ощущение некоторого неудобства и тревоги прошло.

— Руки по-прежнему болят, — сказала она, и это было правдой, но... болели ли они так же сильно? Ей казалось, она испытывала некоторое облегчение, однако это было не более чем догадкой — ее охватило подозрение, будто мистер Гонт воздействовал на нее каким-то гипнозом, чтобы убедить ее взять амулет. А может, это всего лишь тепло внутри магазина по сравнению с холодом снаружи.

— Сомневаюсь, что ожидаемый эффект может быть мгновенным, — сухо заметил мистер Гонт. — Дайте ему время, Полли... Хорошо?

— Ладно, — пожала она плечами.

В конце концов, что ей терять? Шарик маленький, так что почти не будет выпирать под блузкой и кофтой. Коль скоро никто не будет знать о нем, ей не придется отвечать ни на какие расспросы, и это ее вполне устраивало — Розали Дрейк была очень любопытной, а Алан, в котором суеверия было не больше, чем у пня, наверно, стал бы потешаться над ней. Что же касается Нетти... Ну, Нетти, пожалуй, молчала бы как рыба, если бы узнала, что Полли носит принадлежность «белой магии» вроде тех, что продаются в ее любимом «Взгляде внутрь».

— Вы не должны его снимать нигде, даже когда принимаете душ, — сказал мистер Гонт. — Да в этом и нет нужды. Шарик серебряный и ржаветь не будет.

— А что, если я сниму его?

Он как-то смущенно кашлянул в ладонь.

— Видите ли, целебный эффект амулета обладает кумулятивным свойством. Тому, кто его носит, становится чуть лучше сегодня, еще чуть лучше завтра, и так далее. Так, во всяком случае, мне говорили.

«Интересно, кто говорил?» — подумала она.