Самое таинственное убийство

— Дело не б стоимости проекта, хотя она и чудовищна. Суть совсем в другом.

— Так в чем же?

Грустно было видеть, как на глазах угасает надежда, которой жила Сильвина. Только что светившийся взгляд ее потускнел, на щеках прорезались скорбные морщины. За несколько мгновений она постарела на десяток лет.

— Технические трудности перерастают в принципиальные. Человечество еще не доросло до реализации такого проекта. Слишком много квантовых уравнений для частиц нужно составить, слишком много траекторий вычислить.

— А компьютеры?

— Все компьютеры Земли захлебнутся от избытка информации, как начинающий пловец, брошенный в океан. В данном случае — океан информации.

— О чем информации?

— Об организме двойника. О каждой его клетке, которая в свою очередь представляет собой сложнейший биохимический комбинат. Чтобы просчитать все что потребуется, при нашем уровне вычислительной техники, потребуются даже не столетия — тысячелетия. Человечество, увы, не Господь Бог. Вот почему никто из физиков и не заговорил о создании двойника в земных условиях, — заключил Эребро..

— Ты меня не убедил. Что-то вы там, яйцеголовые, перемудрили.

— Но это же просто, как дважды два.

— У меня аргумент один, но, по-моему, достаточный. Ведь сама природа, слепая, безгласная природа, умеет создавать двойники! Мы все в этом убедились… Так неужели мы, люди, не в силах повторить то, что под силу незрячим стихиям?!

— Это не аргумент, Сильвина. Все, что вокруг нас, создано природой. Или Богом — для меня это вопрос терминологии. И северное сияние, и тонкая структура атома, и микрочастицы, обладающие памятью, которую возможно пробудить, и зернистое строение пространства — времени. И звезды, черт возьми! Так что же, мы в силах воспроизвести все это?

— Наверное, ты прав, Эребро, — голос Сильвины звучал надтреснуто. — Но у меня еще мелькнула мысль: если мы можем выращивать белковых, почему нельзя создать двойник человека?

— Это разные вещи. Белковый сначала выращивается, как некая биологическая субстанция, и только потом с помощью длительного процесса обучения ему придаются необходимые качества. Здесь же речь идет о том, чтобы воспроизвести одним ударом кисти целый мир человеческой индивидуальности, неисчерпаемый в своей сложности.

— Почему — одним ударом кисти?

— А что, разве можно воссоздать одну клетку и потом тысячу лет ждать, пока слепят вторую?.. Биологи тоже имеет свои законы.

— Ты разбил мою надежду, Эребро. — Она провела рукой по волосам, словно пробудившись от долгого сна.

— Не надежду, а лишь иллюзию, — поправил Эребро. — Надежда светит там, в Ядерном. Хотя пока она едва заметна.

…После того как гости разъехались, Мишель вел на вилле жизнь затворника. Собирался в мегаполис, чтобы попробовать самостоятельную жизнь, да каждый раз пороху не хватало. Он все реже покидал свою комнату, разве что ради спортивного зала или бассейнов. С белковыми он теперь общался больше, чем с членами семьи. Однако вел себя с роботами так странно и непредсказуемо, что они в конце концов начали сторониться его. Их логическим матрицам были противопоказаны зигзаги его поведения. К одним белковым Мишель испытывал неприязнь и всячески показывал это. А вот с роботом, которого в свое время Филимен поставил караулить вход в лабораторию, юноша, наоборот, искал встречи.

Однажды Мишель подкараулил его в переходе, связывающем два корпуса. Белковый захотел прошмыгнуть, но Мишель схватил его за щупальце и остановил. Робот не стал сопротивляться, хотя вырваться для него не составляло труда.

— У меня к тебе, роб, важное дело, а ты меня избегаешь, — сказал Мишель.

— Я выполняю поручения людей, — ответил серворобот, как всегда, логично.

— Ты п…помнишь Даниель Радомилич?

— Помню.

— Ты общался с ней, к… когда она жила на вилле?

— Да.

— Но, наверно, б… больше, чем остальные белковые? Говори!

— Поясни, о чем речь.

— Видишь ли, она высоко отзывалась о тебе. О твоем разуме, с…сообразительности…

— Филимен обо мне тоже неплохого мнения.

— Сванте м… меня не интересует! Я хочу говорить о Даниель. Мы так давно не виделись… Скажи, какие дела у вас с ней б…были?

— Не скажу.

— Как это — н…не скажешь?

— Это тайна, которая принадлежит не мне одному.

Ответ потряс Мишеля. Он думал просто поговорить с разумным созданием о той, которую не мог забыть, а вместо этого нежданно-негаданно наткнулся на какую-то тайну.

— М…может, ты считаешь себя равным м…мне? Нам, л…людям?

— Я этого не говорил.

— Но п… подумал! Это одно и то же.

— Я не нарушал правил поведения.

— Это мне решать. Сообщу в Зеленый, что ты вышел из повиновения, разладился, и тебя подвергнут биораспаду.

— Ты этого не сделаешь, человек.

— Сделаю, если не ответишь м… мне.

— Это несправедливо.

— Ха! П…поборник справедливости. Даю тебе сутки сроку. А дальше — пеняй на себя. П…понятно?

После этого разговора, который стал известен всем белковым на вилле, они старались избегать контактов с Мишелем.

Ел Мишель мало и с видимой неохотой, спал с лица. Заикаться стал пуще прежнего.

— Что тебе приготовить, сынок? — спросила однажды Сильвина.