Самоходчики

А мечта у Вас какая-то была?

Когда мы с мамой ходили торговать в Рязань, то по дороге я видел, как пыхтят паровозы в депо, и при виде их у меня родилась мечта — стать слесарем по ремонту вагонов. Не паровозов, а именно вагонов, до того тёмный был.

Как Вы узнали о начале войны?

Я тогда уже старшим подпаском был, и мы постоянно находились в поле. И в то воскресенье часа в четыре кто-то пришел из Рязани и принес новость: «Война!» А света у нас тогда еще и не было, и радио, по-моему, тоже. Из благ цивилизации был только патефон в избе-читальне.

Насколько неожиданным оказалось это известие?

Взрослые, может, и слышали какие-то слухи, а у нас пацанов откуда? Но все понимали, что надо идти защищать Родину.

И сразу на второй-третий день пошла мобилизация. Сплошная! Постоянно мужиков возили в Солотчу, и так до самой осени. Отца у нас в сентябре призвали, а старшего брата еще в мае, он был 1921 г.р. Но отец вернулся живым, а Вася погиб в самом начале войны…

Мама ходила к парню из Лопухов, с которым они вместе призывались, и он рассказал, что вначале они попали служить в десантный полк под Коростень, но потом судьба их развела.

А отец прошел всю войну. Под Ленинградом и под Ржевом был дважды ранен, и потом его как пожилого взяли на пост ВНОС, и с ним он дошел до Берлина, стал сержантом. Как он говорил — стержант. (На сайте www. podvig-naroda.ru есть наградной лист, по которому наблюдатель 7-й отдельной армейской роты ВНОС Кузьмичев Алексей Андреевич 1898 г.р. был награжден орденом «Отечественной войны» 1-й степени: «В нашей части красноармеец Кузьмичев служит с сентября 1942 года и за это время проявил себя как отличный наблюдатель.

При форсировании реки Одер тов. Кузьмичев находился на переднем крае. Когда 16.04.45 при налете авиации противника связь оказалась оборвана в трех местах, тов. Кузьмичев, не дожидаясь конца бомбежки, восстановил связь и передал сообщение на ГП ВНОС Армии, чем проявил мужество и отвагу»).

А не знаете, сколько всего мужчин призвали из села?

Вот меня всегда это возмущало. Памятник-то в селе стоит, но нет бы сказали, ушло столько-то, а вернулось столько. Нет, советская власть хитрила. Но я знаю, что по Рязанской области на войну всего ушло 300 тысяч, а вернулось только 120…

А нас, ребят 1924 г.р., в селе было тридцать два. И кто погиб, кто не вернулся… Например, моего двоюродного брата — Николая Кузьмичева, того самого, с которым мы сидели в 1-м классе, призвали осенью 41-го, а уже в начале 42-го он вернулся домой. После тяжелого ранения одна нога у него стала заметно короче другой и его сразу комиссовали. Рассказывал, что где-то под Харьковом их чуть не окружили, и он раненый еле вышел.

В селе люди как-то обсуждали неудачи начала войны?

Я хорошо помню это время, но мы с ребятами меж собой это точно не обсуждали. Даже не знаю почему.

И не слышал, чтобы и мужики обсуждали. Помню только такие разговоры: «Ну, где-то мы все равно остановимся. Не может такого быть, что сдадимся. Нет!»

Эвакуированных в вашем селе было много?

По-моему, в наше село их и не присылали. Вот когда я лежал в госпитале в Халтурине, то там жило очень много эвакуированных ленинградцев.

Когда Вас призвали?

Меня не призвали, я добровольно пошел. Один парень из нашего села — Коля Голованов тоже с 24-го года, в конце 41-го окончил в Рязани десятилетку, и не знаю каким образом, в марте он поступил в пехотное училище. Оно располагалось на месте нынешнего десантного, и когда мы проходили мимо, всегда смотрели, как там курсанты занимаются. И когда он приходил навестить родителей, похвастался нам: «Лейтенантом буду!» Мы его послушали, и втроем тоже решили туда поступить. Понимаешь, мы ведь все фронт представляли себе только по кинофильмам — немцев, как белых бьют из пулемета, быстро их перебьём…

В общем, в мае пришли прямо в строевую часть, нас один офицер выслушал и спрашивает: «Вас матери-то отпустили?» Побеседовали и говорят: «Пока идите домой, а мы пришлем вызов!» И действительно, в конце мая в сельсовет пришла бумага — «явиться в пехотное училище».