Самолет без нее

— Мадам Витраль, я не собираюсь ходить вокруг да около. Скорбь бывает разная. Одну нам переносить легче, другую труднее. Вы знаете, что решение судьи Вебера равнозначно смертному приговору. Чтобы вернуть к жизни одного ребенка, он убил другого…

Николь Витраль раздраженно передернула плечами. Ей хотелось опустить железные жалюзи и прекратить разговор, но Матильда де Карвиль ее опередила:

— Нет-нет, прошу вас, не прерывайте меня. После суда прошло меньше месяца, и мы еще не вполне осознали наше положение. Сегодня у вас на руках грудной ребенок. Лиза-Роза навсегда останется в нашей памяти. Но что будет через пять, десять, двадцать лет? Будет так, словно Лизы-Розы никогда не существовало, — она не будет играть в детские игры, не пойдет в школу… А Эмили будет жить. Все забудут и про авиакатастрофу, и про наши сомнения. Девочка станет Эмили Витраль. Даже если она вовсе не Эмили Витраль, отныне она будет носить это имя. И всем будет наплевать на трагедию, омрачившую ее младенчество.

Оранжево-красный полотняный навес хлопал под порывами ветра. Николь Витраль чувствовала себя неуютно, но не решалась перебить Матильду де Карвиль.

— Николь! Вы позволите мне называть вас Николь? Да, бывает траур, который очень трудно пережить. Я не смогу сходить на могилу к внучке и отнести ей цветы. Понимаете, Николь, если я стану оплакивать Лизу-Розу как умершую, разве не совершу я тем самым тяжкий грех? Я похороню ее, а она, быть может, жива…

— Вот вы о чем! — наконец сухо произнесла Николь Витраль.

Снова задул западный ветер, но и ему оказалось не под силу хоть на волосок взлохматить строгую прическу Матильды де Карвиль.

— Нет, Николь! Вы не правы. Дослушайте меня до конца. Я вовсе не намерена отбирать у вас Эмили. Для вас сейчас все просто. Если она и в самом деле ваша внучка — что ж, тем лучше. Но если нет… Тогда вы вырастите ее, как вырастили бы приемного ребенка. Для вас не будет никакой разницы. В конце концов, ни один отец не может быть стопроцентно уверен, что ребенок, которого он считает своим, действительно его плоть и кровь. Но для меня сомнение останется…

— К чему вы ведете? — не выдержала Николь Витраль.

С начала процесса Николь, постепенно привыкнув разговаривать с журналистами, адвокатами и полицейскими, обрела уверенность в себе.

— Вы хотите, чтобы девочка звала вас бабушкой? Чтобы время от времени звонила вам? Приходила к вам в первое воскресенье каждого месяца полакомиться пирожными?

Матильда де Карвиль не повела и бровью.

— Не надо злиться, Николь. Правда, не надо. Лиза-Роза умерла. Вы ведь чувствуете то же, что и я… Вы можете сколько угодно называть малютку Эмили, но в глубине души понимаете, что никогда не узнаете наверняка, кто она. Ни вы этого не узнаете, ни я. Жизнь загнала нас в ловушку.

Николь Витраль вздохнула:

— Хорошо. Зачем вы пришли?

— Я просто хочу помочь этому ребенку. Если это Лиза-Роза, моя совесть будет спокойна. Если это Эмили… Ну что ж, тем лучше для Эмили.

Николь Витраль вышла из-за прилавка.

— О какой помощи вы говорите? Вы хотите с ней видеться?

— Нет. Думаю, будет лучше, если она обо мне не узнает. Я понятия не имею, пожелаете ли вы когда-нибудь рассказать Эмили обо всем, что произошло. Позже, я имею в виду. Я даже не представляю, задумывались ли вы об этом. Лично мне кажется, что лучше не делать этого как можно дольше. Я не намерена подкарауливать ее возле школы в надежде уловить в ней сходство с моим сыном. Это совсем не в моем духе. Мой болевой порог не достигает такой высоты. — Матильда де Карвиль издала не характерный для нее смешок. — Нет, Николь, у богатых людей есть более действенные способы облегчить свою совесть.

— Деньги?

— Да, деньги. Спрячьте свою гордость, Николь. В отличие от своего мужа, я не собираюсь покупать у вас внучку. Это не шантаж, это сделка. Позвольте мне предложить вам дар. Взамен я не прошу ничего.

Николь Витраль не успела ответить. Гнев поднимался в ее душе подобно ветру, задувавшему во все закоулки фургона. Но тут Матильда Карвиль заговорила снова:

— Не отказывайтесь, Николь. Вы и так выиграли. Вы получили Эмили. Я вас не покупаю. Я вообще ничего не покупаю. Просто подумайте. Зачем лишать Эмили денег, которые падают на нее с неба?

— А я не сказала, что отказываюсь, — сухо произнесла Николь Витраль. — Или что я согласна. — И добавила едва слышно: — Все это звучит слишком сложно.

Матильда де Карвиль, напротив, возвысила голос:

— Откройте банковский счет на имя Эмили. Больше от вас ничего не требуется.

У Николь Витраль задрожали губы:

— И?..

— На этот счет каждый год будут поступать сто тысяч франков. До достижения ею восемнадцати лет. Эти деньги предназначены только для Эмили. Потратьте их на ее образование. На каникулы. Пусть у нее в жизни будет шанс. Разумеется, распоряжаться счетом все эти восемнадцать лет будете вы. По собственному разумению. Я предоставляю вам средства, но не требую от вас отчета. Вам не на что жаловаться…