Самолет без нее

Лишь одно обстоятельство ее тревожило: на улице Бют-о-Кай в этот час было довольно многолюдно. Метрах в пятидесяти располагалась булочная, двери которой беспрестанно хлопали, впуская и выпуская покупателей. Лишние свидетели ей ни к чему. Хотя… все-таки их разделяет с полсотни метров… Пожалуй, она успеет сделать то, что задумала. Она вспомнила слова бабушки: «Проследи за ним. Но больше ничего не предпринимай. И позвони мне, как только его обнаружишь». Рука сама собой скользнула под сиденье и прикоснулась к револьверу. Здесь он, здесь, никуда не делся. Холод металла вселил чувство уверенности. Если поразмыслить, с какой стати ей в свои двадцать четыре года повиноваться бабушкиным приказам?

Марк шагал нескончаемыми переходами станции «Монпарнас», стараясь не терять из виду стрелок, указывающих направление на 6-ю линию.

У Лили на пальце кольцо со светло-синим сапфиром. Под цвет ее глаз.

Значит, Николь отдала ей это кольцо три дня назад, в восемнадцатый день ее рождения. Бабушка выполнила условия договора. И никому не сказала ни слова. Даже Лили.

Но она передала ей кольцо!

Теперь Марк знал, что это означало. Своим поступком бабушка призналась в том, что не могло не представляться ей ужасным.

Надо ей позвонить. Надо поговорить с ней. Он непременно так и сделает, но чуть позже. Сейчас его главная забота — Лили. Свободной рукой он на ходу настучал на мобильнике эсэмэску:

Лили! Позвони мне, черт тебя дери. Марк.

Через час он отправит еще одно сообщение. И будет посылать все новые и новые, пока Лили не ответит.

Куда она могла скрыться? Марк вспомнил про миниатюрный самолетик у себя в рюкзаке. Неужели она серьезно задумала улететь на край земли? О да, у Лили хватало финансовых возможностей отправиться в любой уголок планеты. Теперь она совершеннолетняя. Свободна ехать куда угодно. На сколько угодно. На годы.

Обгоняя других пассажиров, Марк повторял про себя последние прочитанные строки из дневника Кредюля Гран-Дюка. Банковский счет на имя Лили. Отравленный дар Матильды де Карвиль. Старуха знала, что делает. С годами Марк заставил себя прийти к убеждению, что причиной того, что они с Лили перестали ощущать себя братом и сестрой, что между ними вспыхнуло чувство, какого не могут испытывать друг к другу родные люди, были деньги.

Деньги объясняли все. Но внутренний голос упорно твердил ему, что он ошибается.

И этот голос был прав. Деньги тут ни при чем. И вот теперь он получил подтверждение. Бабушка ни разу ни единым намеком не дала ему понять, что разделяет его мнение. Но она думала точно так же, как он!

Лили надела кольцо Карвилей.

Бабушка, отдавая ей кольцо, призналась, что Лили — не ее внучка. Значит, Лили ему никакая не сестра. Они свободны.

Марка охватило нечто похожее на эйфорию. Он вышел на платформу поезда, следующего в направлении «Насьон». Слегка растолкав пассажиров, пробрался в середину вагона, где было посвободнее, и достал тетрадь.

До «Корвизара» пять остановок. Оттуда до дома Гран-Дюка рукой подать.

Но он успеет прочитать еще несколько страниц…

Дневник Кредюля Гран-Дюка

И вот здесь на сцене появляюсь я. Наконец-то!

КРЕДЮЛЬ ГРАН-ДЮК. Частный детектив.

Вы уж меня заждались, верно? Да, я прибыл на место битвы, когда схватка уже завершилась, что правда, то правда. В этом, кстати сказать, и заключается моя главная проблема.

Матильда де Карвиль явилась ко мне в кабинет в Бельвиле, на улице Амандье, на следующий день после своей встречи с Николь Витраль. Первое, что меня поразило, был ее наряд — она словно постаралась выразить всю свою боль, с ног до головы облачившись в черное. Думаю, разговор с Николь Витраль обошелся ей очень дорого, тем более что она решилась на него самостоятельно, не советуясь с мужем. На морском берегу в Дьеппе Матильда де Карвиль пошла на унижение, понимая, что должна принести эту жертву, чтобы уговорить Николь Витраль. Если бы та не почувствовала, что сила сейчас на ее стороне, она ни за что не согласилась бы открыть на имя Лили банковский счет.

Думаю, впоследствии Матильда де Карвиль клялась себе, что больше ни за что на свете ни перед кем не станет унижаться так, как она унижалась перед Николь Витраль. Когда я говорю, что эта история обошлась ей дорого, я имею в виду не ежегодный чек в сто тысяч франков. Я имею в виду душевный покой. После памятной встречи в Дьеппе Матильда де Карвиль будто заледенела. Когда она вошла ко мне в кабинет, я увидел перед собой отполированную ледяную статую в черных одеждах.

Она прошла вперед.

— Я много слышала о вас, месье Гран-Дюк.

Да ну? Она представилась и довольно туманно сослалась на дело, о котором на протяжении последних недель наперебой говорили все теле- и радиостанции и о котором я не имел ни малейшего понятия.