Самолет без нее

— Проблема в том, что я не говорю по-турецки. Мне придется нанять помощника…

— Если интересы расследования потребуют, вы, разумеется, можете привлекать к работе других сотрудников. Расходы также будут оплачены.

Господи боже ты мой!

Последний вопрос я задал не просто так. Я уже решил, что приглашу в помощники — во всяком случае, на первоначальном этапе расследования — одного парня, вместе с которым несколько месяцев болтался по Средней Азии. Он был единственным во Франции знакомым мне человеком, который говорил по-турецки и которому я более или менее доверял.

Матильда де Карвиль выписала мне первый чек на сто тысяч франков (по тем временам — гигантская сумма) и покинула мой кабинет так же величественно, как в него вошла. Ледяная атмосфера, что ощущалась в комнате во время визита этой рептилии, меня больше не тревожила. Я чувствовал себя счастливчиком, выигравшим главный приз в лотерее, хотя даже не покупал билета. Так мне еще никогда в жизни не везло.

В следующие три дня я праздновал удачу, обходя один за другим самые шикарные рестораны. Для этого мне даже не пришлось залезать в свои сто тысяч франков.

Включу счета в расходы, только-то и делов.

Разве мог я тогда догадаться, что падаю в бездонный колодец? Что свет, манивший меня, мерцал из пропасти небытия?

Из черной дыры.

Из страшной пустоты.

17

2 октября 1998

11:13

Улица Жана-Мари Жего на последних пятидесяти метрах круто уходила вверх. Дальше начиналась уютная улица Бют-о-Кай, словно сошедшая с красивой открытки, а еще дальше открывался вид на площадь с церковью и зданием мэрии, баром и утопающим в тени платанов полем для игры в петанк. Деревенский пейзаж в самом сердце Парижа! Марк где-то слышал, что Бют-о-Кай — один из последних подлинно «парижских» кварталов. Однажды он был здесь на вечеринке, по приглашению знакомого студента, принадлежащего к ненавидимой им категории папеньких сынков, и тот объяснил ему, что в расположенном на холме квартале запрещено любое многоэтажное строительство, потому что холм сложен из известняка. Марк плохо помнил детали, но твердо уяснил, что скромный домик в этом районе мало кому по карману.

Он преодолел двадцать ступенек последней лестницы и оказался на вершине холма. Не отрываясь от перил, достал мобильник и отправил Лили еще одну эсэмэску.

С тем же текстом. Он сохранил его в памяти аппарата.

«Лили! Позвони мне, черт тебя дери. Марк».

На всякий случай проверил свой автоответчик. Мог бы этого не делать. Ни одного нового сообщения не поступало.

На улице Бют-о-Кай царило спокойствие. Некоторое оживление наблюдалось только у дверей булочной — судя по всему, единственной в квартале торговой точки. В ресторанах в этот час было пусто: слишком рано. Марк пошел вперед, оглядывая фасады домов, пока не добрался до номера 21 — одноэтажного домика в окружении крошечного, квадратов в двадцать, палисадника. В любой французской деревне подобный домишко смотрелся бы скромным до убогости, но здесь, в сердце Парижа, он выглядел непозволительной роскошью. Собственный дом. Одноэтажный. Да еще с садом! Спрашивается, на какие шиши Гран-Дюк его приобрел? Ста тысяч франков, ежегодно выплачиваемых ему Матильдой де Карвиль, на это явно не хватило бы.

Светло-зеленые ставни на окнах были заперты. Марк все же нажал на кнопку звонка, обнаруженную между желтым почтовым ящиком и слегка облупившейся калиткой.

Тишина.

Марк выждал минуту и позвонил еще раз. С тем же результатом. В задумчивости запустил руку в волосы. Гран-Дюка нет дома. Ничего удивительного. Он внимательнее оглядел дом и палисадник, завернул за угол. Надо что-то придумать…

Решение пришло внезапно.

В боковой стене имелось окно, в одной створке которого не хватало стекла. Если просунуть в дыру руку, можно попробовать откинуть шпингалет, открыть окно и забраться внутрь. Марк быстро огляделся: на улице никого. Отбросив сомнения, он перемахнул через белую каменную ограду и бросился к окну. Но не успел прикоснуться к оконной створке, как та распахнулась. Окно оказалось не заперто!

Марк на миг изумился столь странному стечению благоприятных обстоятельств. Чтобы частный сыщик, уходя, оставил открытым окно? Уму непостижимо. Но уже в следующую секунду он выбросил эти мысли из головы и влез в жилище Гран-Дюка.