Самолеты мира 2000 03

Итак, требовалось на максимальной дальности обнаружить противника, нанести ракетный удар и благополучно возвратиться. Приказа ждали несколько полков морской авиации и два полка ДА. Командующий морской авиации Северного флота Виктор Павлович Потапов колебался: поднимать самолеты в воздух или не поднимать. И получилось так, что мое слово в этот момент оказалось почти решающим. Я доложил ему, что согласно нашим оценкам, основанным на данных разведки, подходящий момент наступил. Он прислушался к мнению офицеров Оперативного отдела, и приказал самолетам взлетать. В это время корабли, обозначавшие силы противника, изменили свое местоположение, перестроились и от рубежа, где мы должны их достать, начали уходить. Возникла ситуация, когда экипажи могли не выполнить задачу.

Впервые увидел, как командующий закурил. Мое состояние тоже было не из лучших, ведь я отчасти повлиял на ход событий. От сильного волнения мы не учли, что скорость движения воздушных судов выше, чем у надводных. Поэтому корабли не успеют покинуть зону досягаемости наших самолетов.

Владимир Григорьевич Дейнека (впоследствии командующий авиацией ВМФ) служил тогда командиром дивизии и вел самолеты. Когда от него поступил доклад о нанесении удара (или обозначении удара в заданной точке), мы почувствовали себя счастливыми. Столько было пережито и передумано за эти 2,5-3 часа. Я считал, что часть вины за невыполненное задание падет на меня – за то, что подтолкнул командующего к принятию именно такого решения.

Подобные случаи воспитывают характер, учат принимать решения в трудных ситуациях, даже если не уверен в успехе заранее. К сожалению, в армии считается, что инициатива наказуема. Это я знаю на опыте собственном и тех людей, с которыми мне приходилось работать. Одни берут полноту ответственности за дело на себя и подставляются под удар. А другие наблюдает со стороны и выжидают – таких, к сожалению, всегда большинство.

Если поверил в себя, действовал и потерпел неудачу, был наказан – и все равно в следующий раз поступил в соответствии со своими знаниями и убеждениями, то польза для укрепления характера и воли очевидна. Поэтому в дальнейшем я принимал решения и давал советы без долгих колебаний, если был уверен в своей правоте и знал, что это пойдет на пользу делу, которому мы служим.

В Минске во время командных штабных учений Вооруженных Сил СССР проводил совещание министр обороны Сергей Леонидович Соколов. Участвовали и мы с командующим морской авиацией Северного флота Потаповым. Обычно все заранее получали задание, еще дома готовили карты, решения, обоснования к решению и с полными тубусами карт прибывали на любые мероприятия, проводимые в рамках КШУ. А в этот раз Соколов вдруг заявил, что не должны присутствовать операторы.

В пакете с заданиями по КШУ, который министр открыл, говорилось, что начальник должен сам формулировать решения задачи и оформлять его. Это было настолько необычным, что мы с командующим крепко задумались, как нам действовать.

Я предложил все-таки использовать домашние варианты, особенно в части распределения сил по задачам. Это самый сложный элемент при принятии решения, потому что надо было много считать, учитывать скрупулезно объекты и вооружение. Но Потапов решил, все делать сам. Взял чистую карту, фломастеры и чертежные принадлежности.

Единственное, что я ему подсказал: по какой методике считается распределение сил по задачам. Он этот вопрос знал, потому что обычно его докладывал, но сам никогда расчеты не производил. Всю ночь, пока он работал, я тоже не сомкнул глаз: вдруг понадобится помощь. Но в помещение, где они расположились, охрана никого не пускала.

Утром развесили все карты. Министр Соколов идет вдоль стены, смотрит, читает и внезапно останавливается перед решением, исполненным Потаповым. Потом говорит: «Видно, что работал командующий – не так красиво и гладко, зато самостоятельно». Потапов обрадовался, что не послушал меня и не взял документы, которые мы привезли с собой. А я подумал, что все-таки причастен к его успеху, но у каждого свое место.

Об учебе, видимо, надо сказать отдельно. В 60-е годы, после второго этапа сокращения вооруженных сил, я понял, что служба моя может скоро закончиться. Шесть лет я старший лейтенант, для поступления в академию нужна квалификация штурмана первого класса или хотя бы штурмана корабля, которых у меня не было. А высшее образование необходимо, чтобы двигаться по жизни вперед.