Самооборона

— Нет! Не в деньгах. Живя на своем острове, я их почти не тратил, но в любом случае я бы не согласился на твой план за все деньги мира. Ты и твое начальство не учитываете самую простую и самую важную вещь. Неважно, кому раньше принадлежало это тело. Неважно, каким образом возникла моя личность. Важно, что теперь это личность Мартина Мейера. И попытка стереть мою личность означает убийство. А я никому не позволю себя убивать. И не может быть никакого аргумента, который убедил бы меня сделать это. В принципе не может, ибо не может быть ничего ценнее жизни, своего личного бытия, без которого все прочее теряет смысл.

— Джон…

— Мартин!

— На самом деле в твоем мозгу еще сохраняются остатки прежнего Джона…

— А в моем желудке еще сохраняются остатки сэндвича с бараниной. Что отнюдь не делает меня бараном.

— Джон, я люблю тебя! — вот уж не думал, что когда-нибудь увижу в глазах Миранды слезы. Но, честное слово, они и впрямь заблестели самым подозрительным образом. — И ты… нет, я понимаю, сейчас — нет, но раньше… и все можно вернуть… нам было так хорошо вместе… ты просто не помнишь, как нам было хорошо…

— В последний раз говорю вам, леди: Джон Деннисон умер. У меня с ним не больше общего, чем у нового владельца дома с его прежним покойным хозяином. Примите мои соболезнования, но больше я ничем не могу быть вам полезен. И, кстати, мое мнение о любви вам известно. В мире полно идиотов, готовых совершить из-за нее самоубийство, но я не из их числа. Уж из-за этой-то причины — в самую последнюю очередь.

«Магнум» дрожал в ее руке, и, наверное, не только из-за эмоций — она тоже устала его держать.

— Бросьте пистолет и уйдите с дороги, леди, — вновь потребовал я.

— Нет. Я искала тебя два года…

— И что теперь? Пристрелишь меня? Как это поможет твоим планам?

— Поможет. Мой пистолет заряжен ампулами с подавителем воли.

А я-то подумал, зачем она перезаряжается, если истратила всего два патрона?

— А мой — боевыми пулями.

— Ты не станешь в меня стрелять.

— Почему нет? Сегодня я уже застрелил одну женщину. Если не отпустишь меня по-хорошему — стану.

— Джон… или, черт с тобой, Мартин! Я, между прочим, спасла твою задницу!

— Да, — согласился я, — но покушаешься на мою голову. А это намного важнее.

Дуло ее пистолета подрагивало в каком-то футе от моего лица.

— Считаю до трех, — объявил я. — Шутки кончились, Миранда. Бросай оружие, или стреляю. Раз.

Ее палец напрягся на спусковом крючке. Ну разумеется — когда оппонент обещает сделать что-то по счету «три», делай это по счету «два»…

Я выстрелил.

Пуля вошла ей точно в левый глаз, почти не испортив ее красивого лица. С затылка, где вырвало кусок черепа вместе с волосами и ошметками мозга, все выглядело куда хуже.

Увы, Миранда, я действительно не хотел тебя убивать, но ты сама виновата. Я лишь реализовал свое право на самооборону.

Я вложил свой «магнум» в руку Догерти (он умер не мгновенно, а стало быть, мог убить Миранду с меньшего расстояния, чем выходило из взаимного положения трупов), а его «беретту» — в руку Джейн. Стирать отпечатки не было нужды — мои пальцы, покрытые тонким слоем грима, их не оставляли. Когда сюда явятся настоящие копы — надеюсь, не раньше, чем через пару дней — у них будет время поломать голову над тем, что и почему здесь произошло. Меня к этому времени в Союзе уже точно не будет. Здесь у меня осталось лишь одно дело — усадить Элис в машину (подойдет та, которую мы арендовали на имя ее отца — срок проката еще не истек) и отправить ее на автопилоте в какое-нибудь социальное учреждение. Увы, предварительно придется еще раз дать ей снотворного — впрочем, особого вреда от этого не будет, и уж на это моих медицинских навыков хватит. Завтра утром я буду уже в Майами и наведаюсь в знакомый тату-салон в Опа-Локе. Не знаю, докладывала ли Миранда о моих именах, но на всякий случай мне нужен новый чистый чип. Впрочем, в левую руку я, пожалуй, все-таки вставлю чип Мартина Мейера. Мне нравится мое настоящее имя.

Свой следующий остров я куплю где-нибудь посередине Тихого океана.

декабрь 2008 — январь 2009