Самооборона

— Официально вроде бы правительственные войска, но их тут тоже нет. У них есть проблемы посерьезнее, чем сторожить какую-то лужу под боком у нашей базы. Это при коммуняках вокруг было полно солдат, а нынешние абанские[9] власти предпочитают проявлять по отношению к нам максимум деликатности. Хоть мы официально и храним нейтралитет, все-таки мы — все еще Америка… ну или, по крайней мере, ее часть.

Миранда запустила турбину и, развернув экраноплан на запад, вдоль волны, начала осторожный разгон. Взлететь на легкой машине при такой болтанке и в самом деле оказалось не слишком простым делом. Но наконец, несколько раз звучно шлепнув брюхом по волнам и взметнув тучи брызг, мы, натужно взвыв двигателем, подпрыгнули в воздух и каким-то чудом успели набрать нужную скорость прежде, чем упали обратно. Убедившись, что полет устойчив, Миранда плавно прибрала РУД до половины.

— Ты служила в армии? — спросил я.

— Как ты догадался? — хмыкнула она.

— О, это было очень трудно, — усмехнулся я. — Случайно не на этой самой базе?

— Нет. Но кое-что про нее знаю. У меня давно есть твердое подозрение, что тут творятся скверные дела.

— Какие именно?

— Ты представляешь себе кубинский расклад?

— После смерти последнего из клана Кастро красных свергла Банановая революция. Те, кого ликующий народ не успел повесить, попрятались по лесам, а через несколько лет подняли новый мятеж. С тех пор здесь идет война. Это все, что я знаю.

— Угу. А ты не задумывался, почему война идет так долго?

— Caedere humanum est, — пожал плечами я. — Людям свойственно убивать друг друга.

— Да, но, как ты сам справедливо заметил, ракеты стоят денег. И все прочее тоже. А Куба — очень бедная страна. Причем это страна, до которой никому нет дела. И мы, и янки, накушавшись войнами на Ближнем Востоке, сохраняем нейтралитет; любого политика, который заявит, что ради демократии на Кубе, где нет ничего, кроме сахарного тростника, должна проливаться кровь американских солдат, линчуют что у нас, что в Союзе. Китайцев Куба мало занимала даже в кастровские времена, а уж теперь, когда они занялись защитой своих граждан от русского геноцида и дозащищали уже до Урала, им тем более не до местных разборок. Русским, соответственно, тоже. У южноамериканцев своих проблем хватает. Даже каких-нибудь потешных миротворцев после распада ООН прислать сюда некому. Впрочем, речь не о миротворчестве, а о прямо наоборот…

Тем временем справа от нас мыс Барловенто круто загнулся к северу, и за этой огромной каменной загогулиной открылся проход в «пятипалый» залив.

Миранда заложила вираж, направляя экраноплан туда.

В этот момент комп наконец-то известил о новом личном сообщении. Я придвинулся ближе к экрану, чтобы прочесть его вместе с Мирандой.

«Извини, что сразу не ответила — ходила на спа. Все оки, пропуска заказала, жду твоих гостей!!! Присоединяйся к нам, как вернешься»

Точки не было — вместо нее кокетливо помигивал длинными ресницами смайлик с губами сердечком, а за ним жмурился и потягивался пушистый котенок — очевидно, вместо подписи.

«Пасиб!!!» — отправила в ответ Миранда, другой рукой направляя экраноплан еще правее, на посадку в один из разделенных мысами заливчиков — «пальцев лапы», где вода и впрямь была гладкой, как зеркало. В ту же секунду комп предостерегающе пикнул, и я увидел прямо по курсу, в глубине «пальца», притулившийся к берегу в тени мыса ржавый баркас, помнящий, должно быть, еще времена Карибского кризиса. Его грязно-коричневый корпус сливался с мысом позади него, делая его почти неразличимым; уверен, что и со спутника он выглядел просто одним из торчащих возле берега камней. В первый момент я даже не был уверен, на плаву ли это корыто, или мы наблюдаем бренные останки, брошенные на мелководье в незапамятные времена. Но в тот момент, когда комп, заботясь о нашем безопасном приводнении, начал отворачивать вправо, на палубу морского ископаемого вылез смуглый полуголый тип, быстрым движением вскинувший на плечо какую-то зеленую трубу.

— Дерьмо! — воскликнули мы с Мирандой одновременно, осознав, что это такое. Моя спутница резко вдавила РУД от себя на максимум и потянула ручку, отрывая нас от воды за долю секунды до касания. Ракета наверняка была примитивная, с тепловым наведением, но при стрельбе нам в хвост с такого расстояния едва ли могла промазать, несмотря на всю навороченную защиту нашего аппарата. Заложив вираж с немыслимым для экраноплана креном и едва не вспоров воду крылом, машина, стремительно набирая скорость и не столь резко — высоту, рванулась через мыс. Идея была очевидной и единственно здравой — как только мы нырнем за мыс, ракета потеряет нас из вида. Мы пронеслись над землей так низко, что я услышал, как чиркнули по брюху кусты, и вот уже внизу снова блеснула вода — успели…

Почти.