Самоочищение или Сарказм – к покаянию путь (СИ)

Снова дойчес должен стать.

Хватит плакать нам в жилетку

Объявляем пятилетку,

Мы норманы или хто?

Ну не кони же в пальто!

Фольга, Фольга – наша мама

Надоела ты ужe нам!

Прежние проекты херим -

Мы хотим янтарный берег!

Ялта всем нам не указ[1] -

Это раз!

Потсдам[2] - это чепуха!

Ха-ха-ха!

Немцев всех из Казахстана

Завезем зараз туда мы.

Из киргиских из степей

Завезем мы землячей.

И таджики делу в лад

Могут сделать тоже вклад.

Отдадут таджикских немцев,

Кто же против дивидентов?

Скажем им, что янтарем

Мы убыток им вернем.

Боос не даст, а хто он есть?

Он не ставленник с небес,

Наш обычный меннонит,

Скажем - смирно! - и стоит

В ожидание приказа,

Высочайшего указа.

А указ будет простой:

Немцев пустишь на постой

На балтийские ты бреги,

А то вывезут в телеге!

Ты боисься президента!?

Брось, окстись, с того момента,

Как письмо от Готи Хама[3]

Получил он из почтама,

Весь он наш душой и телом,

Понимая, что за дело

Предложил мудрейший муж

По спасенью родных душ,

Что зачахли на чужбине,

Впали в ступор и унынье.

Мы же, пышащие жаром,

Вдохновения угаром,

Им построим райску жизнь.

Вознесемся вместе ввысь

Мы в заоблачные дали.

Ведь не зря мы все страдали

В той империи подлючей,

Злой, паскудной и вонючей.

Мы таперча демократы,

Немцы, русские – все браты!

Будем жить одной семьей,

А Обама наш родной.

Будет он, конечно, старший,

Покровитель величайший.

Благостной своею дланью

Обеспечит постоянный

Мониторинг наших дел,

Не допустит беспредел.

Лизавета же английска,

В умилениях пребывша,

Нас рукою королевской

Призовет к высокодейству

В области сельхозработ

Меннонитский наш народ.

Мы же, буде благодарны

Тем заботам от Державных,

Все засучим рукава,

Плуги в руки и айда

Землю прусскую былинну

Наполняти изобилью.

Даже Беня-Парагвай[4]

Вдруг поймет, где истый рай,

И снарядит пароходы

От Захода на Восходы.

Экзотический орех

Станет достояньем всех,

Будет нужным элексиром

Для убогих и для сирых.

Не пройдет и пяти лет,

Засияет новый свет.

Веры свет и изобилья

Над балтийскою идильей.

Прибалтийские брега

Првратяться в берега,

Где молочны реки плещут,

В них пудовые подлещки.

«Меннонитов то заслуга» -

Выбито на камне будет.

Хамский Готя без сомненья

Строго будет в воскресенье

В поминальниках церковных

Поминаться как духовник,

Основатель райской жизни,

Будет зваться он «Балтийский»

Меннонитов светоч славный,

Вождь духовный, самый главный.

Век народы не забудут,

Кто подвиг их к тому блуду.

***

Блуд духовный или плотский

По природе - он не робкий:

Будь то черти - за рога!

Будь то бабы - до нага!

Если вдруг проект народный,

То не значит – благородный.

Провокаторов везде

Нам хватает и в п...е

Их так много, верь не верь

Три шестерки - этот зверь

И найдет себе он место

В хлебе и в пасхальном тесте.

Пакость разведчика

О том, что

Провокаторы следом за нами идут,

Хотя их не звали, они все же тут.

Под псевдонимами всякими разными

Кроят они дела безобразные.

***

В любом государстве професси есть,

Которые прячет оно стыдливо,

Поскольку, ну, кто же захочет сесть

Например, за стол со скотом зоофилом.

Или с сексотом-осведомителем

Будет ли кто-то трапезу делить?

С тем же завистником мстительным,

Под крышей единой захочет кто жить?

Конечно же нет, потому как люди

Друг дружке хотят доверять,

А потому в свои близкие круги

Стараются мразь не допускать.

Это препятствие должно учитывать

Ведомство тайное в каждой стране,

И чтобы провалы свои не испытывать,

Прячут агента лицо в парандже.

***

Есть среди этого грязе-отребья

Племя одно, самое вредное,

Имя ему «провокатор-безродный»,

Средь агентуры очень уж подлый.

Этому крыша нужна специальная -

Двойная, тройная, неординарная.

Скажем, ну кто же подумает вдруг,

Что твой начальник враг, а не друг.

Вот он директор, возьмем для примера,

Умен, вездесущ, как ему не поверить?

Нет ему равных по выплавке шин

Для многотонных автомашин.

Его к вам прислали с самого верха,

Сказали, что все вы должны ему верить,

Слушать его и ему доверять.

Он вам теперь, как отец и как мать.

Тот, кто поверил, попался в ловушку -

Все его мысли теперь на прослушке.

Ты к пахану за советом пришел,

А он к тебе тут же подходы нашел:

«Послушай, Ванюша, тебе лишь откроюсь,

Власть не люблю, и того я не скрою

Ни от тебя, ни от тех, кто с тобою

Тоже ее по-матушке кроет.»

Ваня поверив директору-папе

В тон ему всех, кто повыше, обкакал.

Не только про власть, что глупа и фальшива

Но и про Петьку: «Ворует, паршивец!»

Ванька наплел с горяча и от сердца,

Думая, «Вот, мол, подсыпал я перца!»

Правда, к утру «Воронок» уволок

И Петю, и Ваню, но им невдомек,

Что их папаня-директор – стукач.

Хватились, но поздно, смейся иль плачь.

Это уже никого не волнует,

Папа-директор колоду тусует.

Живет провокатор и процветает,

Тридцать серебренников получая.

Заслуги его на скрижалях спецслужб

Пишет и пишет усердный главбух.

Годы идут, годы проходят,

Совесть директора вовсе не гложет,

Он попривык ходить в парандже

Слава сексота под ней, в ниглиже.

Видят его все в одежде повсюду,

То, что под ней, знают спецслужбы.

Вот уже вместе с изгоем-народом

Дела свои мерзкие он хороводит

В новой стране, куда волей спецслужб