Самопознание эстетики

Красота как ценность есть соответствие формы явления духовной потребности в восприятии определенного типа форм. Духовная потребность в красоте конкретизируется в эстетическом эталоне формы, восприятие которой составляет содержание потребности. Красота есть средоточие специфики прекрасного, в наибольшей степени отличающей его от других видов ценностей. Но лишь в единстве с совершенным благом она образует прекрасное.

Прекрасное, таким образом, есть диалектическое единство совершенного блага и красоты.

В свете этой теории прекрасного мы и рассмотрим историю его познания. Что позволит, дополняя традиционное хронологическое изложение, увидеть логику этого процесса.

Исторически и логически первым пониманием прекрасного можно считать его отождествление с благом. Что характерно для поэтов греческой архаики Гомера и Сапфо. Конечно, «благо» в данном случае это лишь еще весьма расплывчатое понятие, содержание которого совпадает с понятием ценного для человека вообще. В одном из своих стихотворений Сапфо говорит: «Прекрасный, как видим, есть хороший, а хороший вместе с тем будет прекрасным». Об этом же свидетельствует и анализ текстов Гомера, осуществленный А.Лосевым и В.Шестаковым (5).

Наивный антропоцентризм в понимании прекрасного, свойственный поэтам архаики, был преодолен первыми философами. Космологический характер их философии породил такой же характер понимания прекрасного. Первично прекрасное рассматривается теперь как существующее независимо от человека совершенство космоса в целом и отдельных его явлений. Художник, создавая свое прекрасное произведение, лишь подражает космической гармонии. Так, согласно пифагорейцам, первично прекрасное – это числовая гармония космоса, порождающая, кроме прочего, небесную музыку, музыку небесных сфер. Которую, в отличие от обычных людей, слышит музыкант, подражая ей в своем творчестве.

Во второй половине У века до н. э. в ситуации обострения социальных противоречий и надвигающегося кризиса Афин, греческая философия от проблем мироздания обращается к человеку., приобретая антропоцентристский характер. Аналогично меняется и понимание прекрасного. Согласно Сократу не совершенство вообще, а совершенно сделанная вещь, служащая удовлетворению человеческих потребностей, – вот что есть прекрасное: «Даже золотой щит безобразен, а корзина для мусора прекрасна, если по отношению к цели, для которой они служат, щит плохо, а корзина хорошо обработаны» (цит. по: 8, с.96). То есть Сократ как бы возвращается к пониманию прекрасного как блага, но при этом удерживает в его характеристике совершенство. Он определяет прекрасное как совершенное благо. Познание прекрасного на этой фазе завершает звено диалектической спирали, где позиция поэтов есть тезис, позиция пифагорейцев – антитезис, позиция Сократа – синтез.

Однако современники Сократа софисты (Протагор, Фразимах и др.) придерживались взглядов, противоположных сократовским. Согласно им, «прекрасное есть то, что приятно для зрения и слуха». То есть качеством прекрасного обладает только форма предмета, поскольку ее восприятие доставляет наслаждение человеку. Это была гедонистически формалистическая концепция, сводящая прекрасное к красоте формы. Как таковая, она отрицала «утилитарный» подход к проблеме Сократа.

Можно констатировать, что от поэтов архаики до софистов познание прекрасного двигалось по его структуре. Диалектика познания отражала диалектику объекта. Однако дальше дело застопорилось. Напрашивающийся синтез сократовской и софистической позиций в понимании прекрасного осуществил лишь Цицерон уже в Римский период Античности. Ученик же Сократа Платон вернулся к пифагорейской традиции понимания прекрасного как совершенного.

Этот сбой логики познания весьма симптоматичен. Он говорит о том, что философия движима не только познавательными, но и экзистенциальными мотивами. Она отвечает на вопрос не только о том, каков мир, но и как жить человеку в конкретных социальных условиях. А социальные условия в начале IV века до н. э. – это кризис классического греческого полиса, предшествующий его завоеванию Александром, а позже и Римом. И если софисты реагировали на эту ситуацию субъективизмом и релятивизмом своей сенсуалистической философии, то Платон обратился к поискам объективных и абсолютных ориентиров жизни человека, которых он нашел в надмировых эйдосах.

Соответственно и первично прекрасное в понимании Платона – это эйдосы как праобразы совершенства явлений определенного рода. Реальные же вещи прекрасны лишь постольку, поскольку они есть порождения соответствующих идей, и как всякии копии они, конечно, уступают оригиналам. То есть Платон сформулировал классическую объективно-идеалистическую концепцию прекрасного как совершенного.