Самопревосхождение

…Однако же, как много грозных неожиданностей подстерегает нас на этом пути! В частности, «транссенция» – быстротечность, неуправляемость, спонтанность ускорения жизни, событий, обстоятельств…

…И этот вечно горящий экран TV, наружной движущейся рекламы, компьютера, планшета, телефона и пр., – и мы, исполняющие «приказы» с экрана, заражённые «пострефлексией», то есть –  воображением «картинки» с последующей перестройкой, изменением сознания, чаще всего по неизвестным нам законам…

…Океан образов виртуальной цивилизации, самозабытье и самолюбование, «духовные селфи», роботизация, – обретая неожиданный размах, приводят к искажению духовного образа, к потере человеком самого себя и смысла бытия, к эпидемиям психического перевозбуждения, агрессии и аутоагрессии, информационным неврозам, последствия которых непредсказуемы и, возможно, необратимы…

…И ведь у человечества есть ответы! Почему же их не слышат? Герои и мученики, знаменитые и безвестные, победители и жертвы, грешники и святые… – великие духом всегда говорили о Высшей силе и единой универсальной энергии; о глубинных взаимосвязях между различным образом организованными, гармонизированными мирами, видимыми и невидимыми, – ни разу (!) не усомнившись в возможности их познания; о необходимости и особых путях развития «синтетического человекознания» и о человеке, как неотъемлемой, органичной части единой космической эволюции, а значит и о нём самом как о развивающемся строго по непреложным законам Вселенной – творении…

Ника не заметил, как перешёл к прямой внутренней речи и одновременно с воспоминанием эмоционально заряженного, не им созданного текста стал снова думать о владеющей им главной идее – сообществе прекрасных людей «облагороженного образца», уже живущих «в миру», как говорит Ася, по тем самым «непреложным космическим законам», не уничтожая и не нарушая даже чуждых им порядков, просто лишь фактом своего существования изменяя пропорции, внося равновесие в «коллективное сознание» новой картины мира, – на каких бы языках они ни говорили, кем бы и где бы они ни служили, – инженерами или научными работниками, экономистами, певцами или врачами и педагогами…

Ника отчётливо вспомнил слова Софьи Алексеевны, строго произнесённые в ответ на его жалобы по поводу несовершенства мира: «Если ты будешь стремиться изменить мир, то вскоре обязательно поймёшь или заметишь, что это мир побеждает тебя. А если будешь изменять себя, возможно, изменится и мир вокруг тебя».

…Ника выходил из леса, чувствуя, как лёгкий ветерок обдувает кожу, завершая своим прикосновением «свидание с природой» и незаметно возвращая к спокойным раздумьям, обрамлённым всегда бывшими ему по душе словами Лао-Цзы: «Созидать и не обладать, трудиться и не искать выгоды, добиться цели и не гордиться»…

 Когда Ника подошёл к дому, первое, что он услышал, был радостный голос мамы.

– А вот и Марина Александровна! – воскликнула Катя, увидев идущую по дорожке гостью: в летних брючках, красиво сидящем кепи на рыжеватых волосах,  с небольшим рюкзаком за спиной и в модном ансамбле из блузы и жилета, подчёркивающем стройность её невысокой ладной фигурки. Быстрая в движениях и словах, Марина Александровна привычно и свободно чувствовала себя в любом обществе, мгновенно располагая к себе окружающих и сразу оказываясь в центре внимания. И вот уже Катя её обнимает, Ника почтительно склоняется в лёгком поклоне, Иван-Большой, как всегда, с добродушным достоинством разглядывает нового человека: «Да у вас, голубушка, озёрные глаза», – и все оживляются, говорят одновременно и весело, а Арсений, обычно брутально сдержанный, начинает вдруг перехватывать инициативу:

– Могу ли я побеспокоить вас, сударыня?

– Да я, собственно, и приехала сюда, чтобы меня беспокоили, – ответила Марина Александровна, сразу выделив Арсения и интонацией, и звуком голоса, в котором зазвучали особые нотки, чем-то напоминающие «вечный природный зов».

Арсений, чуткий и зоркий, как большая сильная птица, тут же расправил свои могучие крылья обаяния и устремился ей навстречу.

В это время, около дома на мостике, перекинутом через небольшой овраг, идущий вдоль дороги, появилась Ася, держа за руки уже умытых, причёсанных мальчиков в новых костюмчиках, модных на европейский лад, с элементами неоколониального стиля. На Асе было красивое лёгкое платье нежно-голубого цвета, как будто окутывающее её всю прозрачно-белым сиянием, отражающимся, непонятно как, в крохотных алмазах, украшающих замысловатую причёску с многочисленными, высоко уложенными косичками.

– «Невозможно глаз отвесть», – тихо прошептала Марина Александровна, но Арсений услышал и, увидев её искренние восхищённые глаза, провожающие уже проплывающую мимо троицу, был покорён окончательно.

– Я о вас слышал много хорошего, Марина Александровна, – продолжал «ворожить» Арсений, – да вот, совсем недавно в разговоре с журналистами…

– Они брали у вас интервью обо мне? –  с шутливой недоверчивостью быстро спросила Марина Александровна.

Арсений собрал вокруг глаз свои чудесные морщинки: