— Да, это я говорил, — кивнул Георгий.
— Это вы сами придумали? Или такой вариант каким-то образом подсказал вам Радев?
— Это мое предположение! — с горечью произнес молодой адвокат. — Я долго думал об этом.
— О чем именно?
— О том, по какой причине Радев мог уйти из квартиры. И почему он не вызвал милицию…
— И вы пришли к чему-нибудь? Поскольку, как я вижу, это было не единственным вашим интересным предположением.
— Как вам сказать… Я решил, что из квартиры что-то вынесли… Или нужно было что-то скрыть и уничтожить… Нечто такое, чего не должны были увидеть ни милиция, ни свидетели.
— Вы умный молодой человек! — одобрительно заметил Димов.
Георгий почувствовал, что у него снова прорезаются крылышки.
— Что вы думаете о Розе?
— О дочери Радева? Она, бесспорно, чудесное создание!
— Нельзя ли конкретнее?
— Просто она милое, доброе, доверчивое существо. И она намного наивнее своих сверстниц. Наверно, она слишком чувствительна.
Теперь Димов сосредоточенно молчал. Но по его лицу было видно, о чем он думает.
— Вы, наверно, снова передадите дело в суд? — спросил Стаменов.
— Я не могу скрыть того, что узнал.
— Да, да, естественно. Понимаете, для меня, как начинающего адвоката, это будет страшный удар. Но это не самое главное. Мне просто жаль этого человека. И я не верю, что он в самом деле виноват.
— Не знаю, возможно, вы правы. И если он действительно не виноват, то спасти его может только Роза.
Последние слова Димова запали глубоко в сознание Стаменова. И он ушел со смутной надеждой и с тайным убеждением, что и он помог следствию.
8
Роза лежала на кушетке и неудержимо плакала. Время от времени она вытирала слезы, но была не в силах справиться с ними. Она уже и сама не знала, сколько времени плачет. Неожиданная страшная новость потрясла ее, повергла в отчаяние. Этот коварный инспектор не случайно, как ворон, несколько дней назад кружил вокруг ее дома.
Поглощенная своим горем, она не сразу услышала звонок в дверь. Но звонок зазвенел настойчивее, и Роза подняла голову. Какое-то неясное предчувствие, крохотная надежда заставили ее встать. Она вытерла слезы, открыла дверь и увидела двух своих теток. Они все еще были в мрачных траурных одеждах. Роза сейчас же бросилась на шею к старшей из них.
— Снова арестовали папу! — сквозь рыдания проговорила она.
Старая дама погладила ее по голове.
— Да, знаем… Узнали сегодня.
Роза провела их в комнату. Слезы снова неудержимым потоком потекли по ее лицу.
— Он ни в чем не виноват! — крикнула она, рыдая. — Он не может быть виноват… Ведь суд оправдал его.
— Раз не виноват, суд снова оправдает его! — сказала старшая.
Но в ее голосе не слышалось сочувствия. Роза была в таком отчаянии, что не заметила этого.
— Но почему? За что? — чуть ли не кричала она. — Они просто замучают его!
Женщины молчали.
— А где Филипп? — вдруг спросила Роза.
— Его привезли к нам.
— Они замучали и ребенка. Неужели у этих людей нет даже чувства жалости!
— Мы пришли по другому делу, — сказала старшая из теток. — Мы решили установить мраморную плиту на могиле твоей матери… с небольшим портретом… Нет ли у тебя подходящей фотографии? Такой, где она помоложе…
Роза ошарашенно смотрела на теток. Да что это они, совсем из ума выжили? В такой ужасный день они приехали за какой-то фотографией. Но, может, они и правы. Ведь в конце концов Стефан Радев для них — чужой человек. Может, они даже довольны, что его посадили в тюрьму.
Она встала и неохотно пошла к гардеробу. Там, в большой коробке из-под конфет, она хранила оставшиеся после матери фотографии. Она открыла самый нижний ящик и принялась копаться в нем. Но коробки, почему-то, на месте не было. Она выдвинула весь ящик и нетерпеливо выбросила из него целый ворох одежды. И вдруг застыла от ужаса. На дне ящика лежала пресловутая зеленая шкатулка. Точно такой и описал ее инспектор — с узорами по углам, с монограммой. Она не верила собственным глазам, не могла пошевельнуться. Ей казалось, что это ужасный сон. И неожиданно ее оцепеневшее сознание пронзила догадка.
— Что случилось? — спросила старшая из теток.
— Ничего! — холодея от ужаса, крикнула Роза.
Она лихорадочно обмотала шкатулку какой-то тряпкой и снова стала копаться в вещах. Наконец она нашла коробку из-под конфет. Когда она подошла к теткам, ее лицо покрывала смертельная бледность. Но тетки схватили коробку, даже не поглядев на племянницу.
— Отберите самый подходящий снимок, — задыхаясь, произнесла Роза и отошла к окну.
Старые девы принялись рыться в коробке и как будто совсем позабыли о племяннице. Наконец они отобрали две фотографии. Они были довольны.
— Пора идти! — сказала старшая. — Нас ждет Филипп. Ребенок остался совсем один!
В ответ раздались отчаянные рыдания. Роза резко повернулась к теткам спиной. Но те и не подумали утешать ее. Они даже не подошли к ней, только переглянулись и поспешили уйти. Роза услышала, как хлопнула входная дверь. На этот раз она не бросилась на кушетку, не разрыдалась снова. В ней созревало какое-то решение.