Самородок

Незадолго до первой империалистической войны Федоров, будучи уже полковником, читал курс лекций по оружейному делу в Михайловском военном училище, которое сам когда-то окончил. И вот однажды в середине занятий в аудиторию вошел Николай II в окружении свиты. Сделав рукой жест, означавший, что не нужно на него обращать внимания, он уселся с сопровождавшими его высшими военными чинами на свободные задние места.

В перерыве царь подозвал к себе Федорова и спросил:

— Полковник, правильно ли меня информировали, что вы изобрели автоматическую винтовку?

— Так точно, ваше императорское величество.

— Знайте, я против ее использования в армии, — резко отрезал царь и повернулся, собираясь уходить.

Но Федоров все же успел послать ему вдогон:

— Осмелюсь спросить — почему?

Услышав вопрос, Николай оглянулся, удивленный смелостью полковника, но все же ответил:

— Потому, что для нее не хватит у нас патронов...

А еще знал Симонов и о демократичности Федорова. К рабочим он относился с величайшим вниманием, принимал близко к сердцу их нужды и заботы, как мог помогал. Прослышал Сергей и о многолетней дружбе Федорова с Дегтяревым — генерала с солдатом...

И все же наибольшее впечатление на Симонова произвели успехи Федорова в изобретении оружия. «Вот живут на свете миллионы и даже миллиарды людей, — думал Сергей, — а среди них находится один, который раньше всех додумывается до принципиально нового. Конечно же тут дело в таланте. Но ведь и талант ничего не стоит, если он не опирается на разносторонние знания, опыт. Наверное, ни один невежа еще ничего путного не придумал...»

От Дегтярева Симонов узнал, что в наиболее развитых капиталистических странах накануне первой мировой войны делались отчаянные усилия по созданию автоматической винтовки. Однако западным инженерам-оружейникам не удалось опередить Федорова: образцы его конструкции уже в сентябре 1912 года отлично прошли полигонные испытания, выдержав без поломок по 10 тысяч и более выстрелов. Немецкая автоматическая винтовка Маузера и созданные французами образцы оружия впервые испытывались только через год, а американские еще позже — лишь в 1914 году.

Симонов представлял себе Федорова эдаким всесильным повелителем металла, все знающим, все умеющим. В воображении вставал образ, чем-то сходный с плодом его юношеских мечтаний о Большом Мастере. Да, Федоров и есть Большой Мастер. Теперь Сергей знал, к чему стремиться. Большим Мастером он сможет себя считать только тогда, когда создаст что-то такое, до чего не мог додуматься до него ни один человек. До славы главного конструктора ему вряд ли дотянуться. Но, работая рядом с ним, чувствовал себя золотоискателем, натолкнувшимся на первые следы находящейся где-то близко богатой золотой жилы. Надо только еще поднапрячься, еще упорнее учиться, учиться и учиться. Так думал Симонов...

И вот он наконец увидел Федорова. Нет, совсем другим его представлял Сергей. В главном конструкторе не было ни генеральской важности, ни какой-то сверходухотворенности. Наоборот — весь облик его был столь обыкновенным, что Симонов подумал: встретил бы его на улице, принял, наверно, за почтового служащего. Открытое лицо, аккуратно постриженные стреловидные усы, внимательный добрый взгляд — все это было таким, каким могло быть у тысяч других людей. На голове — форменная фуражка дореволюционного инженерного ведомства с жестким козырьком. Отличали его, пожалуй, лишь безукоризненно чистая белая рубашка да галстук-бабочка.

Федоров с Дегтяревым обошли мастерскую, разговаривая о чем-то между собой. Вот они у верстака, за которым работал Симонов.

— Познакомьтесь, Владимир Григорьевич. Это наш новый слесарь — Сергей Гаврилович Симонов, — представил его Дегтярев. — Первые образцы собранных им автоматов уже готовы.

Федоров приветливо взглянул на новичка. На мгновение его смутила моложавость нового рабочего (Симонов и в юности и в зрелом возрасте выглядел значительно моложе своих лет). Главный конструктор привык видеть на сборке и отладке оружия — самых ответственных операциях — пожилых, умудренных опытом оружейников, а тут — почти мальчишка.

Он бросил короткий взгляд на Дегтярева — не разыгрывает ли тот его. Убедившись, что никакого подвоха нет, Федоров изумился, но вида не подал.

— Ну что ж, рад познакомиться, Сергей Гаврилович. Будем работать вместе.

Конструктор повертел в руках один автомат, другой. Все было в исправности, все как нужно. На лице Федорова Сергей заметил удовлетворение и облегченно вздохнул.

По сложившейся практике каждый вновь собранный образец автомата немедленно испытывался на заводском полигоне в присутствии Федорова, Дегтярева и слесаря, производившего сборку и отладку. Так было и на этот раз.

— Здравия желаю! — зычно приветствовал на стрельбище прибывших стрелок-испытатель Малинин, встав по стойке смирно. Старый солдат никак не мог отвыкнуть от привычки по всей форме обращаться к начальству, приобретенной за долгие годы службы в царской армии.