Самородок

В это же горячее время не только в наркомате, но и в небольшом двухэтажном доме на Новопесчаной улице в районе Сокола Федорова часто навещали Дегтярев, Симонов, Шпагин. Они тянулись к нему не только как благодарные продолжатели его дела: им нередко требовалось рассеять возникавшие сомнения или получить поддержку. Они знали — Владимир Григорьевич, как бы ни был занят, всегда внимательно выслушает, всегда поможет делом, советом.

Все, кто близко знал Федорова, поражались его бескорыстию. Он был готов хлопотать за каждого, нуждавшегося в помощи, но никогда и никого не просил о себе.

Сергей Гаврилович вспомнил такой случай.

В годы войны Федоров, не прерывая работы в наркомате, в течение полутора лет выполнял в одном научно-исследовательском учреждении большое и чрезвычайно важное задание. Когда работа была завершена и получила высокую оценку, ему начислили зарплату сразу за полуторагодичный срок. Но Федоров от вознаграждения отказался. В поданном по этому поводу рапорте он писал, что считал своим долгом выполнить работу в общественном порядке, а причитавшуюся ему немалую сумму просил перевести в Фонд обороны страны.

Духом большого патриотизма была наполнена его научная работа и в послевоенный период. Не прекращая обобщения опыта использования оружия в Великой Отечественной, он одновременно много времени уделял изучению истории русской артиллерии.

О широте научных интересов Федорова можно судить и по тому, что рассказал Симонов об одном из своих визитов к ученому в начале 50-х годов.

Федоров, как всегда, радушно принял Сергея Гавриловича в своем домике на Новопесчаной. Был теплый осенний вечер, и они долго беседовали, сидя на скамейке в саду среди пышно разросшихся деревьев и цветов. Разговор, разумеется, сначала был о новостях близкого обоим оружейного дела. Вспомнили, конечно, пулеметный завод, общих знакомых. Когда стало темнеть, перешли в дом. Разговор продолжили за чашкой чая. И тут Сергей Гаврилович невольно обратил внимание на кипу древних рукописей, которыми был завален стол ученого. Перехватив его взгляд, Федоров улыбнулся:

— Копаю глубь веков...

— А зачем? — изумился Симонов.

— Это очень важно. Мы, русские, должны хорошо знать свою славную историю...

Федоров поведал, что занимается изучением с военной точки зрения знаменитого «Слова о полку Игореве» с целью прояснения спорных вопросов.

Заметив, что Симонов с жадным интересом слушает его, Владимир Григорьевич увлекся и рассказал о любопытных выводах, к которым он пришел, изучая древние документы.

Еще в юные годы Федоров впервые прочитал «Слово о полку Игореве», и уже тогда зародилась мечта установить точный маршрут похода славного князя. Но неотложные дела на долгие годы отвлекли от осуществления задуманного, и только в весьма преклонном возрасте он смог его осуществить.

Тщательно исследуя летописи, древние архивы, произведения греческих и арабских ученых того времени, Федорову удалось доказать, что воины князя во время похода делали за сутки не 25 — 30 верст, как считалось ранее, а около 40. Это открытие имело существенное значение, так как позволяло предполагать совершенно иной, чем принято было считать, маршрут похода Игоревых дружин. Свои находки ученый вскоре обобщил в работе «Военные вопросы «Слова о полку Игореве», изданной Академией артиллерийских наук.

Труд оказался столь интересным, что привлек к себе внимание не только узкого круга специалистов, но и маститых писателей, историков, литературоведов. Правда, нашлись и такие, которые, отстаивая свои прежние воззрения, ставили под сомнение утверждения Федорова. Ученый настойчиво проводил свои взгляды, находя им все новые подтверждения в различных источниках. Результатом дополнительных исследований и находок явилась изданная в 1956 году массовым тиражом новая книга — «Кто был автором «Слова о полку Игореве» и где расположена река Каяла?». На оба поставленных в названии книги вопроса Федоров дал убедительные ответы.

Опираясь на достоверные данные, ученый отверг прежние предположения об авторстве «Слова» и разработал свою гипотезу. Согласно ей создателем шедевра мог быть только человек, близкий княжескому двору в Чернигове, хорошо разбиравшийся в военном искусстве и по своему времени высокообразованный. Федоров поддержал мнение ученых о том, что автор, несомненно, был участником похода князя, сражался в битве и разделил с Игорем тяготы плена. По мнению Федорова, таковым мог быть только один человек — тысяцкий Рагуил.

Был предложен ответ и на второй вопрос. Основываясь, в отличие от других ученых, на углубленном военном анализе похода, Федоров называет возможным местом битвы дружин Игоря с половцами поле в 70 километрах западнее Изюма при слиянии рек Орели и Орельки. Разумеется, сложно говорить об абсолютной правоте утверждений ученого. Однако обоснованная им гипотеза имеет такое же право на существование, как и другие.

В тот осенний вечер, проводив Симонова до калитки, Федоров с извиняющейся улыбкой сказал: