Самородок

— Вы уж не взыщите, Сергей Гаврилович, что я вам тут голову заморочил. Конечно же наше с вами главное дело — создавать новые, более совершенные виды оружия. Приезжайте, как только сможете. Я вам всегда буду рад...

После увлечения углубленным исследованием «Слова о полку Игореве» Федоров вновь возвращается к изучению и обобщению опыта использования стрелкового оружия в годы Великой Отечественной войны. Это была его стихия. С ней он не расставался до последних дней жизни.

Желая облегчить задачу молодым конструкторам, создающим новые системы, Федоров напряженно работал над созданием капитального труда «Классификация автоматического оружия». В нем он четко определил пути дальнейшего развития отечественного автоматического оружия.

В книге показана несостоятельность классификации автоматического оружия, разработанная иностранцами Вилле и Кайзертреем. Указывая на ее несовершенство, ученый предложил свою систему, лишенную обнаруженных им недостатков. Дополненная впоследствии некоторыми уточнениями академиком А. А. Благонравовым, эта работа и сегодня является энциклопедией создателей новых видов стрелкового оружия.

Сергей Гаврилович вспоминает, как в мае 1949 года широко отмечалось 75-летие со дня рождения и 50-летие научной и конструкторской деятельности Владимира Григорьевича Федорова. В газете «Красная звезда» большую статью «Создатель первого в мире автомата» посвятил юбиляру академик Благонравов.

Чествование Федорова состоялось в Центральном Доме Советской Армии. Были оглашены приветствия от министра вооружения СССР, президиума Академии артиллерийских наук, множества военных, конструкторских и научных учреждений. Поздравили юбиляра его ученики и соратники со всех концов страны.

Сам юбиляр, как вспоминает Симонов, весьма неловко чувствовал себя в президиуме. Он всю жизнь самозабвенно трудился, но никогда не помышлял ни о славе, ни о почестях, ни о наградах, хотя и не был ими обделен. Еще в 1940 году ему были присвоены степень доктора технических наук, звание профессора, в самый разгар войны, в 1943 году, он получил звание генерал-лейтенанта, на лацкане его кителя в особо торжественные дни можно было видеть ордена Ленина, Отечественной войны I степени, Красной Звезды. И все же Владимир Григорьевич с большим смущением слушал произносимые в его адрес теплые слова.

Чаще всего говорилось: «первый», «впервые». Создатель первых научных трудов по теории конструирования автоматического оружия, изобретатель первого в мире автомата, организатор первого в стране конструкторского бюро, знаменовавшего собой переход от изобретателей-одиночек к коллективному изобретательству, автор идеи унификации оружия и человек, осуществивший ее, автор первой в стране фундаментальной истории стрелкового оружия...

Сергей Гаврилович, вообще-то, не любит и не любил выступать. Да и оратором себя никогда не считал. Но на этот раз он не мог молчать — среди присутствовавших в зале он был единственным свидетелем начала бурной и плодотворной деятельности ученого и патриота на заре Советской власти там, на пулеметном.

С большой теплотой и задушевностью Симонов рассказал об этом замечательном ученом и организаторе, патриоте своей Родины, человеке, бескорыстная помощь которого помогла многим стать выдающимися изобретателями. В том числе и самому Сергею Гавриловичу Симонову.

...Приехав в город, Симонов не мог не посетить и места, непосредственно связанные с памятью о замечательных ковровцах. Они покоятся в тенистом сквере напротив церкви Ивана Воина. Не предупредив меня об этом неплановом заезде, Сергей Гаврилович на первых порах вызвал мое недоумение: ведь всего час назад он торопился, желая поспеть к открытию мемориального Дома-музея Дегтярева.

Только я хотел ему об этом напомнить, как Симонов, словно не замечая пронизывающего ветра, обнажил голову и стал сосредоточенным. Я понял, что заезд наш не случаен.

...Бесхитростный обелиск, установленный над могилой ковровского революционера-большевика Александра Яковлевича Малеева, погибшего от рук царских казаков в Орехово-Зуеве в декабре 1905 года. Вправо от него памятник, ради которого мы посетили это печальное место. На постаменте возвышается серая плита. В центре — головной барельеф. Под ним золотом — «Дегтярев В. А. 1879 — 1949». И больше ни слова. И наверное, правильно. Ведь в городе каждый знает, кто такой Дегтярев.

Симонов остановился напротив памятника и, устремив взгляд в очертания барельефа, о чем-то напряженно думал. Может быть, вспоминал, как Василий Алексеевич в далеком 18-м приобщал его к таинствам профессии оружейника, ставшей делом всей жизни. А может быть, сопоставлял судьбу Василия Алексеевича со своей и поражался их сходству и вместе с тем различию.

Василий Алексеевич Дегтярев