Самородок

Оделся и ушёл. Тревога за Михаила несколько уменьшилась. Снег перестал падать. Звёзды казались очень близкими и яркими. Мороз чувствительно щипал щёки и нос. Лев медленно шёл к своей яранге. В голове крутились отрывочные мысли. Как он справится с ролью мужа и кормильца семьи? Есть ли у женщины дети? Не знает языка, обычаев чукчей. Переводчик прав, ему некуда деться и надо быстрее учить язык чукчей. Лев подошёл к яранге и вошёл в чоттагин^[9], наполненный тёплым дымом от полыхающего костра. С непривычки запершило в горле, заслезились глаза. Лев закашлялся, опустился к земляному полу и увидел, что дым в яранге держится на уровне его груди, если он стоит, и медленно уходит в отверстие, образованное сходящимися в вершине крыши жердями яранги.

Около костра сидела его женщина. Рядом с ней ещё одна из тех, что была утром. Третьей женщины не было. Но был мужчина. Он улыбался и жестом приглашал его присесть. Лев беспомощно оглянулся вокруг. Тогда его женщина ушла за свой полог и вытащила оттуда позвонок кита. Поставила около него и похлопала, приглашая его сесть. Лев сел. Мужчина продолжал улыбаться.

– Вэкэт, – показал он на себя. – Кэлена, – показал он на его женщину. – Анканау, – он взял руку второй женщины и приложил её к своей груди. Лев понял, что это его жена. Чукча замолчал. Лев посмотрел на мужчину, потом на женщин. Он решил уточнить и запомнить имена своих соседей.

– Кэлена, – он взял её за руку и приложил её к своей груди, как это сделал Вэкэт. – Анканау, Вэкэт, – показал он рукой. Потом указал большим пальцем на себя и сказал:

– Лёва.

Все дружно закивали и повторили.

Близинский оглядел ярангу и увидел, что одежда мужчины аккуратно развешана на оленьих рогах около второго полога. Он встал и снял с себя верхнюю одежду. Повесил её около другого полога. Однако Кэлена сняла его кухлянку, специальным оленьим рогом тщательно очистила её от снега. Вэкэт снял остатки своей одежды и остался в набедренной повязке с куском пыжика впереди. Лев последовал его примеру. Теперь он стоял в трусах и полотняной рубахе. Женщины прыснули, но Вэкэт строго взглянул на них и что-то сказал. Они сели за столик и замолчали. Позднее он узнал, что обычай чукчей – не разговаривать с гостем, пока он не накормлен. На низеньком столике, стоящем около поднятого полога и длинного гладкого бревна, Кэлена поставила деревянное блюдо, наполненное квашеной зеленью. Её быстро съели. На большом деревянном блюде появились изысканные лакомства чукчей: мороженая оленина, мозги, вынутые из костей. Некоторое время в чоттагине слышалось чавканье, перестук ножей по деревянному блюду. Анканау убрала опустевшее блюдо и поставила другое, наполненное горячим мясом. Вэкэт поддел изрядную кость с мясом и протянул её Лёве. Тот принял из рук Вэкэта кусок мяса. Кэлена откинула рукава кэркэра^[10]. Обнажилась её округлая крепкая грудь. Лев не поднимал глаз и старался показать, что он занят только мясом. Когда он его съел и поднял глаза, то увидел, что обе женщины сняли свои комбинезоны и сидят только в набедренных повязках из оленьей замши. К концу ужина в широких деревянных чашках подали крепкий олений бульон, сдобренный пахучими травами. Ужин был вкусный и очень сытный. Сытная еда и длинный, наполненный событиями и переживаниями день уморили Льва. Его стало клонить ко сну, и он чуть не свалился с импровизированного сиденья. К нему подошла Кэлена и взяла его за руку. Другой рукой она показала на полог. За пологом была постель из оленьих шкур. Лев лёг и укрылся лисьим одеялом. Заснул он мгновенно и спал без сновидений. Ночью он слышал, как в полог вползла Кэлена. Но сил проснуться у него не было. Кэлена его не трогала. Она отодвинулась на край постели. И больше он ничего не слышал. Утром, когда он проснулся, Кэлены в пологе уже не было. Лев высунул голову за край полога и увидел, что женщины делают что-то с оленьими шкурами. Он быстро, крадучись, схватил свою одежду, оделся и выбежал на улицу. На морозе он едва не задохнулся от свежести и невольно зажмурился от ослепительной белизны, хотя солнца не было, лишь по краю изрезанного дальним хребтом горизонта была разлита молочно-белая полоса – признак полярного зимнего дня. Лев с наслаждением прислушивался к тишине, к постепенному приливу сил. На душе было спокойно, и он сам этому удивился. Даже за Михаила он сейчас не переживал. Был уверен, что шаман его вылечит. В душе его появилась благодарность к этим людям.

– Я найду себе здесь дело. Выучу этот трудный язык и буду хорошим мужем Кэлены, – сказал он вслух и вернулся в ярангу.

* * *