Самородок (СИ)

«Матки» ему никогда особо не нравились. Слишком много всего на один квадратный метр. И людей, вечно при делах и вечно спешащих куда-то, и различных комплексов, и всевозможной техники. И то, что сейчас он тут застрял посреди всего этого (и, видит бог, застрял надолго), оптимизма ему нисколько не прибавляло. Чёрт!.. Пока блок заменят, потом, как водится, полная диагностика всех систем — короче, сутки как минимум будешь ходить из угла в угол как неприкаянный. Можно, конечно, вместе с техниками заниматься своей машиной, но те не очень-то любили, когда путаются у них под ногами совершенно несведущие в их деле пилоты. Было дело — и взашей выгоняли!.. Андре вздохнул и полез из кабины. Будь оно всё трижды проклято!

Доложившись своему начальству в лице майора Лепски и обрисовав тому ситуацию, он, как и положено, тут же вызвал ремонтников и, когда те прибыли, в двух словах поведал им о своей проблеме, на что старший хмыкнул: «Не бзди! Видел бы ты, на чём иногда прилетают наши пилоты… А у тебя так, семечки. Погуляй где-нибудь и подходи ближе к вечеру, думаю, успеем к тому времени с твоим корытом разобраться». На «корыто» Андре нисколько не обиделся — профессиональный жаргон, где машину обзывают как угодно, но только не по реестру ВКС. Это чтоб не сглазить пилота. Летай ты хоть на «жестянках», да хоть трижды на «корытах» и прочих штуковинах, но лишь бы целым вернулся. А там твоему «коню» уже и надлежащий присмотр, и соответствующая конюшня с причитающимся кормом в виде активированного топлива и барабанной оружейной консоли, где роль сладких леденцов выполняли АПР, то бишь активно-проникающие ракеты. Война всё это выдумала, чёрт бы её!.. Покрутившись для приличия некоторое время рядом и поймав пару косых взглядов, он чертыхнулся про себя и решил двинуться на следующий уровень, подальше от суматохи и запаха крови (крови на сегодня ему уже, видит бог, достаточно). Тут, на первом уровне, была разгрузочная площадка — носилки-антигравы с ранеными, обожжёнными и искалеченными, тут же и приёмный бокс, шлюз-камеры, ремонтный ангар и прочее. Люди тут занимались делом, а вот он-то как раз был и не у дел, так что отправился с глаз долой, куда подальше. А куда, по-большому и всё равно. По барабану.

«Барабан» нашёлся вскоре. Что-то типа столовой и бара по совместительству. Как раз за поворотом, между первой и второй секциями. Бар — это хорошо, это вовремя, видит тот же бог, ему нужно время прийти в себя и просто посидеть, ни о чём не думая. Особенно о Вадиме.

Заказав у миловидной официантки какие-то салатики и что покрепче, удовлетворённо покосился на бутылочку «Ронтана», первосортного коньяка, что подала официантка вместе с салатиками. Надо же! «Ронтан» и в офицерской столовке-то не сразу отыщется, а тут быстро и без вопросов. Но это там, у них на «Валдае», здесь же другое, здесь «матка». 16 километров огневой мощи на любой вкус. Практически целый город, укрытый мономолекулярной бронёй, на которой невозможна никакая цепная реакция. Плюс зенитные сторожевые комплексы по всему периметру. И эскадрильи истребителей-перехватчиков, что постоянно патрулировали внешние сектора. И дальнобойные эм-дегейторы, и… Да мало ли! Одно слово — корабль-матка. И «потопить» такую штуку — дело заведомо тухлое.

В помещении народу было не густо. Несколько офицеров за дальним столиком и трое сержантов за соседним, торопливо заглатывающих поздний завтрак. Сержанты были сама деловитость и собранность, офицеры же выглядели подавленными и усталыми. Сразу понятно, кто с вахты, а кто на вахту. Ни там, ни тут спиртным и не пахло. Но Андре было на это плевать, он махнул рукой на местные порядки и под неодобрительный взгляд какого-то майора (судя по петлицам, местный «пушкарь», как называли у них на «Валдае» операторов зенитных комплексов) свернул у бутылки пробку и не спеша нацедил с полстакана янтарной жидкости и, чуть помедлив (чужая земля тебе пухом, Вадим), опрокинул содержимое в рот. Огненная жидкость прошла пищевод, соскользнула в желудок и там уже взорвалась зажигательной бомбой. Он закусил долькой лимончика, скривился, прожёвывая кисло-сладкое и положил кожуру на краешек блюдечка с ещё целыми дольками. На душе было муторно и погано. Делал он сейчас всё как-то автоматически, так, как вроде бы и надо. Он поминал друга. Машинально налил вторую и так же молча выпил, произнеся про себя «За тебя, Вадим, ты был отличным парнем». Жидкость вновь обожгла, и он вновь притушил очаг пожара лимоном. Жуя и кривясь, обвёл взглядом помещение.