Самородок (СИ)

Ирма, расположившаяся в скаттере на стоянке возле Института Биотехнологий, дёрнулась всем телом и взвыла, когда эта стерва убила Ника. Она была с ними в контакте, видела общее их глазами, как через никудышную видеокамеру, кое-что чувствовала, и тем неожиданней была реальность и насыщенность того, что она пережила. Будто по ней полоснули из автомата, будто её тело разорвали пули. Это мозг так отреагировал, адекватно и соответственно. Но она не думала, не представляла даже, что это будет так… натурально. Однако Ирма, в отличие от мёртвого Ника и раненого зверя, была всё же жива и здорова, и умирать пока не собиралась, и обстановку со своей стороны контролировала. Пусть и с поправкой на только что пережитое.

— Где Баев? — спросила она истекающую кровью женщину. И глазами своего зверя, своей марионетки, ненавидяще посмотрела на Тори. То, что та в мучениях умирает, Ирме было плевать. Она оторвала ей руку, как ребёнок отрывает мухе крылышко. Но этого было мало. Ник стоил дороже.

— Х…д…Б…е…В? — выдавило чудовище гипертрофированной глоткой, с трудом произнося то, что велела ему сейчас хозяйка.

Тори затуманенным сознанием, но поняла. Баев?.. И нашла в себе силы рассмеяться. Тихо, со всхлипом, отпуская смех по крупицам. Но всё же рассмеяться прямо в эту морду. Где ты, мой сероглазый викинг? Я уже иду, я скоро… Только сделаю напоследок кое-что… Кое-что, без чего никак не обойтись, мой милый…

— Пошёл ты…, - отчётливо произнесла она сквозь всхлипы и невыносимую боль в сторону кровавых лезвий, уже толком и не видя их: перед глазами сплошное серое мельтешение в прожилках тёмных пятен. И пыталась здоровой рукой нащупать гранату. Где-то она там, на поясе. Слева, справа? Она не помнила. Спир остался на пальце оторванной руки, как и трэк-браслет. Она искала эту чёртову гранату, сейчас смертоносный цилиндрик являлся для неё важнейшей вещью на свете. Потому что это было оружие, а она — воином, и она не могла, не имела права уйти просто так. Уйти, даже не попытавшись отомстить. За себя, за ребят. Ромка бы тогда её не понял. Она вдруг увидела его — стоящего рядом, буквально в двух шагах. Высокого, красивого, с ясными серыми глазами, которые она так любила целовать… Он ждал и печально улыбался, а в глазах ожидание пополам с тихой грустью…

И она уже почти дотянулась, уже коснулась пальцами гладкой поверхности, осталось только поддеть пальцем скобу, чтобы активировать Смерть, когда Ирма там, снаружи, просто осатанела от ненависти и бешенства, от этого презренного «Пошёл ты!..»

— Сука! — не своим голосом взвыла она и ударила со всей мочи по приборной доске кулаком. Кровь из разбитых пальцев так и брызнула.

И зверь над Тори победоносно рыкнул и почти без замаха, но со всей силы, повторяя движение хозяйки, стремительно и резко вдавил голову женщины в бетонный пол. Тори дёрнулась всем телом, выгнулась и замерла. Зверь не только размозжил ей голову, но и сломал шею.

Некоторое время он продолжал нависать над мёртвой Тори, потом переступил через тело и сделал несколько неуверенных шагов туда, в сторону лифтов. Он был ранен, но сейчас для него это не имело абсолютно никакого значения. Монстр опустил голову и замер. Втянул уцелевшей ноздрёй тяжёлый, пропитанный кровью воздух. Повёл громоздкой головой туда-сюда. Вёл он себя сейчас точь в точь как собака, вдруг неожиданно и совершенно необоснованно потерявшая след.

Только эта собака, к сожалению, потеряла след ненадолго. Потому что вела её та, которая была уже недалеко от цели.

Что-то случилось — пришло откуда-то необъяснимое ощущение беды.

Оцепенение и заторможенность постепенно отпускали, чувство реальности и трезвость мысли приходили им на смену, возвращались обратно из небытия, куда их загнала чья-то злая воля. Разум, до того затуманенный и безвольный, потихоньку просыпался, вновь обретая контроль над одурманенным сознанием. Ватное одеяло, наброшенное на него чьей-то рукой, слетело на пол и растаяло, как нелепый сон, полный бредовых видений.

А через минуту она окончательно пришла в себя, будто из глубокого омута вынырнула, куда, казалось, её утянуло безвозвратно. Состояние было соответствующим: кровь в ушах стучала отбойным молотком, во рту пересохло, и сердце ныло пронзительно и остро. И не хватало воздуха. И холодная испарина, и руки дрожат, словно только что она удерживала что-то тяжёлое и массивное. И это ощущение чёрной беды внутри, и какие-то непонятные и страшные полуразмытые видения, схожие с отголосками ушедшей за горизонт недавней грозы, — видение чьей-то смерти в лапах чудовища. Картинка, как в никудышном проекторе, мелькнула перед глазами ещё раз и окончательно пропала, изгнанная полностью обредшим себя сознанием. Однако образ женского лица (скорее бледное пятно без зримых очертаний) под лапой невиданного зверя в памяти отрывочно сохранился. Что за наваждение?.. И где она? И вообще, что происходит?

Елена непонимающе огляделась.