Самородок (СИ)

Здание само по себе было внушительным, эдакий параллелепипед, устремлённый в небо, однако у него имелись ещё и подземные уровни со своей разветвлённой инфраструктурой и различного рода коммуникациями, обслуживающимися автоматически и работающими в таком же режиме. Люди появлялись здесь по необходимости или, как говорили раньше, по служебной надобности, днём тут бывало даже многолюдно, но ближе к вечеру, а уж тем более ночью, подземные уровни пустели, оставаясь на попечении лишь дежурного освещения да гулкой тишины. Если, конечно, где-то не было срочной работы, как сейчас и происходило на минус третьем уровне, в боксе «RVR 3/1». Там в этот момент находился Баев. И рядом Энея, эта необычная, странная девочка с Мизая, этот найденный землянами на дорогах мирозданья единственный в своём роде, бесценный, уникальный самородок со своим сложным, непонятным и захватывающим миром внутри хрупкого, почти что невесомого тела…

Рядом с боксом, пролётом ниже, по соседству с помещением энергосиловой установки, вырабатывающей силовой щит для безопасности периметра, шёл сквозной коридор с многочисленными подсобными помещениями. Коридор упирался в массивную дверь, за которой находился аварийный выход на станцию скоростного монорельса. Сделано такое было на всякий случай (предки говорили проще и доходчивей: на случай пожарный), чтобы лабиринт подземных уровней не стал бы, не дай бог, западнёй, ловушкой, произойди что-то непредвиденное.

Хоть тут сейчас было тихо, пустынно и кое-как освещено, но это не означало, что жизнь здесь замирала до утра. Некоторым образом ночью она тут как раз и просыпалась, когда люди покидали нижний уровень, закончив работу.

Откуда-то появлялись крысы. Из каких таких щелей, дыр и закутков, одним им и ведомо. Хозяйственный директор не без оснований полагал, что просачивались они на подведомственную ему территорию исключительно из расположенного буквально в двух шагах тоннеля монорельса, законной крысиной вотчины с незапамятных времён. Там было их царство, отвоёванное у темноты и сырости. А территорию надо расширять, вот и до института добрались. С рассветом они убирались восвояси, но ночью… Хоть несколько, но на нижних уровнях появлялись непременно и неизменно. А когда и больше — есть, где развернуться. Что они тут искали, нюхая кондиционированный воздух? Извечный вопрос.

Ещё тут водились и мыши, но те больше в самих помещениях, нежели в коридорах, воздухозаборниках или в нитях трубопроводов. Были и пауки, дремлющие в многочисленных углах и закутках, и тараканы, извечный спутник человека, как, собственно, и грызуны; мокрицы и прочие членистоногие также имелись, но то уж совсем мелочь…

Но обитал и кое-кто посерьёзней. С точки зрения именно грызунов. Кошки. Облюбовали они подземный уровень исключительно из-за этих вездесущих тварей и охотились на них с маниакальным постоянством и терпением, данному этому виду природой, как неизменный статус кво. Днём те из них, кто понаглее, пошустрее и понахальней, кормились и у людей, благо жалостливых и добрых среди них хватало, а ночью ещё отправлялись и за своей законной, как они по праву считали, добычей. Благо, тут она никогда не переводилась, и к тому же охота на крыс и мышей сотрудниками института всячески приветствовалась. Кто ж ещё поможет с этой напастью, даже в век сумасшедших технологий вполне себе уцелевшей и вполне себе здравствующей?

В непосредственной близости от бокса «RVR 3/1» обитал Демон — здоровенный котяра сиамских кровей и, чёрт его знает, чьих родословных. Днём он гулял сам по себе, где хотел и сколько хотел, иногда захаживая с видом хозяина к тем, которые добрые и жалостливые, позволял себя гладить и снисходительно принимал вкусненькое из женских в основном рук; иногда его можно было видеть на территории, задумчиво следящим за стайками воробьёв или меланхолично сидящим рядом со ступенями у парадного входа, жмурящегося на солнечный свет. Людей он не боялся. Он вообще никого и ничего не боялся. И вид имел соответствующий: уши торчком, словно локаторы, вытянутая морда с длинным носом, сильное тело самца в самом расцвете, мощные, стремительные лапы и удивительные голубые глаза с искоркой безумства и отваги в вертикальных узких зрачках. Именно из-за них он и схлопотал такую необычную кличку и на которую охотно, кстати, откликался. Это был воистину прирождённый охотник, бесстрашный, умный и неутомимый.