Самосожжение

Я пользуюсь случаем, пока Гей находится в шоке, чтобы обратиться не только к той свадебной компании, которую Мээн вез на Рысы, но и к другим компаниям тоже.

ЛЮДИ! БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ!..

Копирайт

Юлиус Фучик. "С петлей на шее"

К сожалению, это сказал не я, но мог бы сказать и я.

ЛЮДИ! НЕ ЖДИТЕ, КОГДА ЗАТЯНЕТСЯ ПЕТЛЯ, КОТОРУЮ ВЫ ОЩУЩАЕТЕ НА СВОЕЙ ШЕЕ С РОЖДЕНИЯ!

Вот это сказал уже я. Вполне от души. Находясь в здравом уме.

И НАДО БИТЬ В НАБАТ! КАЖДЫЙ ЧАС, КАЖДУЮ МИНУТУ!..

Это сказал опять же я. Но могли бы сказать и вы. И должны ударить в набат. Пока бредовые слова старого президента не стали реальным приказом, после чего бить в набат будет уже поздно.

Человек - не остров, а часть человечества. Об этом возвестил миру колокол Джона Дона еще в начале XVI века.

- Остановите машину! - сказал тут Гей, перебивая, стало быть, мой монолог.

Алина глянула на него с недоумением.

- Он объявил войну!..

Алина перевела взгляд на экран телевизора и улыбнулась. Гей машинально проследил за ее взглядом. Вместо звездного мельтешения возникло лицо Мээна.

- Хэллоу, господа! Что это было со связью? Нет, скажу я вам, система ваша, знаете ли, хотя и восхитительна, однако порой тоже...

- Война! - сказал Гей.

- Какая? - улыбнулся Мээн. - Опять эта ваша внутривидовая?

Мээн засмеялся. Да так громко, что телевизор не выдержал напряжения, экран опять замельтешил звездочками, связь как бы снова прервалась.

И в эту короткую паузу Алина сказала Гею:

- Мы ничем уже не поможем...

Гей только теперь заметил, что у Алины, скрытые волосами, были миниатюрные наушники. Словно клипсы. Значит, она тоже слышала это. Про объявление России вне закона.

- Да, но хотя бы предупредить! - воскликнул Гей.

- Кого? - спросила она с печальной иронией в голосе.

- Ну как же... Всех!

- Всех - уже поздно. А войска, наверно, знают. И президенты. И ракеты, вероятно, запущены. И на Западе, и на Востоке...

- НО ЭТО ЖЕ НЕВОЗМОЖНО!

- А почему, собственно? Разве не к этому все шло?

Мээн снова обнаружился. То есть он перестал наконец-то смеяться. И экран показал его физиономию, еще не остывшую от смеха.

- Да, брат... - сказал Мээн, обращаясь, конечно, к Гею. - Ну и насмешил же ты меня!

Гей подавленно молчал.

- Так чего ты звонил-то своему Георгию, вспомнил? - спросил Мээн.

- Пошел ты!.. - сказал Гей в ярости, но тут же сник. - Извините, Матвей Николаевич... Я вспомнил. Все началось с того, что я подумал об одном высказывании...

- Бээна?

- Нет, Пророкова.

- Какое высказывание? Я же не сразу к тебе подключился... - виновато сказал Мээн. - Поэтому не в курсе.

- Да, конечно! - Гей хлопнул себя по лбу. - Я сдуру решил, что вам известно даже то, о чем я подумал.

Мээн был польщен.

- Ну, я же не Бээн... - смущенно сказал он. - Это лишь Борис Николаевич знает, о чем каждый из нас думает, чем, так сказать, дышит... А что касается его высказываний, то их много было! Как совещание какое-нибудь, пленум там или конференция, обязательно будет высказывание. И я всегда потом говорил, что у Бориса Николаевича замечательные, научно обоснованные и глубоко содержательные высказывания получаются.

- А самое любимое знаете какое?

- НАС ГУБИТ СКЛОННОСТЬ ЗАМЕНЯТЬ ДЕЛО РАЗГОВОРАМИ.

- Браво!

Гею показалось, что это не сам он сказал, а кто-то другой, а может, и хором было сказано, хотя он именно это слово намеревался произнести сам, уже и рот раскрыл, а может, и слово это вымолвил - вместе со всеми.

- Да, но вы, наверное, не знаете, - загорячился Гей почему-то, пытаясь взять инициативу в свои руки, чтобы сбить этот ненужный, как он думал, хор чужеродных голосов, - не ведаете даже, что это высказывание Бээна есть не что иное, как перефразирование, хотя по смыслу и точное, бережное, одного высказывания Ленина!

- Между прочим... - На экране возникло лицо усатого человека, похожего на Гея. - Сам Ленин если и говорил, то делал, а если делал, то говорил...

- Кто это сказал?! - Мээн по-председательски покашлял, словно карандашом по графину постучал.

И улыбчивый господин, так похожий на Гея, больше не появлялся.

- Ты понял, а?! - с наигранным удивлением произнес Мээн, обращаясь, как видно, лишь к своему земляку, Гею. - То-то я предчувствовал, что мероприятие будет не из легких...

- Напротив, я помню, что вы были полны пафоса. Когда возле церкви мы разговаривали. Перед отъездом на Рысы.

- Так я и сейчас не утратил его, этот самый пафос-то... Мое дело такое... Демон на договоре. И скажу тебе так. Мы должны проработать этот вопрос прямо сейчас, на этой летучей телепланерке!

- Какой вопрос? - быстро спросила Алина, но совсем не та, которая сидела рядом с Геем, с тем Геем, который сидел с той Алиной, которая... тьфу ты, черт бы их всех побрал, эти маски!

Мээн между тем уже отвечал:

- Насчет масок вопрос. Чтобы, значит, снять их с вас. Обнажить вашу сущность. Решить на месте, с нами вы или же с ними...

- Это будет формальное мероприятие, - сказала Алина, и Гей теперь догадался, что это была, кажется, невеста. - А я цветы везу, от души хотела...

- Возложить к подножию, то есть к портрету? - спросил Гей.

- К какому портрету? - насторожился Мээн.