Самосожжения старообрядцев (середина XVII–XIX в.)

По осмотру совместно с прибывшими на место членами временного отделения Каргопольского земского суда места преступления найдено, верстах в трех или немного далее от деревни Савинской /Л. 2/ по тропинке, пролегающей на сенокосный участок крестьянина той деревни Александра Старцева, устроена на маленьком ручье запруда или гать, образовавшая котловину, наполненную водой глубиной в полроста человека, и над нею подмостки, так что все вместе составляло вид Иордана, устраиваемого обыкновенно при освящении воды, что при соображении ниже изложенного указывает на совершившийся перед самосожжением обряд крещения и пострижения, далее в расстоянии не более одной версты на пожне крестьянина Старцева, в том месте, где по рассказам крестьян стояла избушка, какую обыкновенно строят крестьяне для ночлегов во время сенокосное, найдена четырехугольная площадка, покрытая весьма небольшим количеством древесного угля от избушки и толстый слой пепла и перегорелых добела 14 человеческих черепов, костей с остатками запекшихся туловищей и внутренностей, слой этого пепла по измерению, мной сделанному, оказался не толще 3–4 вершков, самая же площадь не более 5 аршин в длину и ширину; на этом же пространстве площадки в одном углу каменка, как печь. При первом осмотре на другой день происшествия 21 числа мая сельский старшина с сотским и понятыми нашли все это в том же виде и кроме того вблизи места сожжения найдены следующие вещи 1) на обнаженной от ветвей березке саженях в двух печки повешен небольшой мешок, а в нем еще два меньшего размера пустые холстяные мешочки и, кроме того, книжка рукописная духовного содержания, писанная староцерковным уставом с разными на полях листов примечаниями и толкованиями и карандаш; книжка обернута листом табелью бумаги вдвое сложенным, который оказался табелью о хлебном сборе, выданною в 1838 году на имя крестьянина деревни Окуловской Андрея Матвеева. На оборотной стороне этого листа написано карандашом видимо неопытною в писании рукою церковными словами «Иоанн Богов», а ниже «сколько палочек, столько и человек сгорело (следует пятнадцать черточек), еще ниже «насток (вероятно, наставник) Матвей Ухинов, а во святом крещении Максим». Не в дальнем расстоянии от березки на траве лист бумаги – табель денежного сбора за 1842 год, выданная на имя крестьянина деревни Окуловской Андрея Беляева, два топора с рукоятками, две шляпы крестьянские, рукавицы, кушак, пояс, кусок покромки от сукна, три креста, два медных со шнурками, а третий серебряный наполовину отломанный большого размера без шнурка, бараний дубленый полушубок, в кармане которого лежит кожаны складной мешок и в нем огниво и кусочек /Л. 3/ серы, три кремня, пять кусков древесной губки и 19 спичек и особо в кармане небольшие ножницы, на камнях от распавшейся печки остатки растрескавшейся от огня кадильницы, почерневший от огня топор без ручки и медный образок с изображением святых, как видно из надписи Параскевы, Евдокии и Улиты и совершенно уцелевший глиняный горшок. Во время моего осмотра еще найдено в пепле три образка, один полурасплавленный, а три целых, несколько гвоздей из сапогов, пара проволочных крючков от рубашки и медные застежки от церковной книги. В доме крестьянина Филиппа Беляева, сгоревшего со всем семейством (8 человек) старшиною при первоначальном обзоре найдено прикрепленное к божнице завещание, написанное на трех отдельных страничках серой бумаги, также церковными буквами. На первой странице: Филиппа Беляева серую корову дяде Афанасию, а красную в Ольховец Мавре, четырнадцать овчин уличным ребятам, а прочее Христа ради раздать, а в проклятую кумирницу, бесовское сонмище, сиречь церковь – ничего. На второй странице: а иное сродственникам раздать, коней и телега и остатние скоты распродать Христа ради. На третьей: а антихристовым слугам ни до чего не касаться, в проклятую кумирницу, бесовское сонмище, сиречь в церковь ничего не давать, а ниже: в анбаре в верхней жире (этаж) дяди Афанасия его весь хлеб Христа ради раздать по нищим и маломочным.

Оставив дальнейшее раскрытие истинных причин совершившегося преступления Временному Отделению, я приступил к осмотру хозяйства, оставшегося после крестьянина деревни Окуловской Филиппа Беляева, и нашел, что она устроена самым удовлетворительным образом, и все указывает, что крестьянин этот занимался им до последних дней рачительно, подготовив поля яровые насевом и рассчитывая на скорую обработку парового участка, заготовил для оного навоз, хлеба чернового у него осталось весьма довольное количество, скот домашний и лошади хорошо содержимы. /…/

29 мая 1860 года

Распоряжение Канцелярии начальника Олонецкой губернии Олонецкой палате государственных имуществ