Самостоятельный ребенок, или воспитание души

Но тем не менее, воспринимая как важное условие духовного становления необходимость сохранения или возрождения в себе детской чистоты, радости, неутомимости и, главное, любви по отношению к окружающему миру, необходимо уходить от искушения искусственного упрощения. Господь не зря предназначил человеку пройти путь от младенчества до старости, непрестанно возрастая, совершенствуясь, приобретая опыт и мудрость. Пройдя по пути жизни, полному искушений, падений, горечи и страданий, человек, став стариком, вновь возвращается к тому состоянию, когда его уже не трогают большие жизненные проблемы, когда окончена борьба за престиж и личное счастье, когда любимое хобби – например, вышивание или вырезание игрушек из дерева – превращается в творение маленького личного чуда и становится чем-то более важным, чем самая серьезная работа. Старик – это ребенок, замкнувший жизненный круг, но это ребенок, у которого за плечами опыт, что невозможно отвергнуть. Старик – это мудрый ребенок. Взрослению нужно учиться. Но нельзя отказываться взрослеть.

Апостола Павла не умиляло слово «младенец». «Когда я был маленьким, – пишет он, – то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а когда стал мужем, то оставил младенческое3». «Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни»4. А ведь какое искушение – желание оставить тяжелый путь взросления и духовного возмужания, отвергнув все «взрослое» как «ненужное», «путаное», «лукавое». Подменить жизнь сказкой, мечтаниями, уходом в «мир детства», убегая от «банальностей», а на самом деле – от преодоления реальных проблем.

Все верно, сказав про человека: «Он сущий ребенок!», мы его похвалим. Но когда мы видим, что человек нетвердо стоит на ногах и истинно – младенец по уму, то тут уже вспоминается такое слово как «инфантильность». И это отнюдь не похвала. Инфантильного человека, слабого, с трудом приспосабливающегося к жизни, витающего в облаках тогда, когда необходимо, собрав всю волю, реально взглянув на окружающее и начать действовать, можно жалеть, но им нельзя восхищаться. Так же как нельзя идеализировать детство лишь за то, что оно – детство.

В статье об иконописи «Икона и дети» Виктор Кутковой рассуждает о том, что библейские писатели помнят, что ребенок – существо, еще не достигшее полноты развития. Одно дело – святые младенцы и отроки, другое – те дети, которых мы видим сейчас. Поэтому не стоит умиляться детским занятиям иконописью, нынче распространившимся, – например, детям доверяют делать храмовую роспись, проводятся конкурсы на лучшую икону… «Не писали на Святой Руси дети икон – числились только подмастерьями: растирали пигменты, готовили левкас, краски, но самостоятельно иконописью не занимались».

Все это говорит о том, что есть вещи, для приобщения к которым просто необходимо духовное возмужание. Да и никто не станет спорить с тем, что если нельзя хорошо воспитать ребенка, совершенно позабыв, каким был в детстве сам, то точно так же невозможно это сделать, оставаясь «младенцем по уму», забыв повзрослеть для роли родителя. Ностальгия по детству, так часто воспеваемая как нечто безусловно светлое и хорошее, порою носит болезненный характер.

Например, известная песня Аллы Пугачевой «Куда уходит детство?» – об этом. Это пронзительная тоска о своем ребячестве, которая вызывает сострадание. Но не сопереживание у человека, который хочет жить здесь и сейчас, не уходя в прошлое, не прячась в нем от мира «взрослости», который почему-то стал вдруг тяжел непосильно. «И зимой, и летом небывалых ждать чудес будет детство где-то, но не здесь». Но почему же не здесь? Кто мешает нам не просто ждать здесь этих небывалых чудес, но и творить их по мере сил? Кто мешает создавать своими руками Преображение? И если это почему-то не получается, то, наверное, не «взрослость» свою надо отвергать, а преодолевать усталость и стремиться к возрождению. Побороть уныние и действительно взять у детства самые яркие и сияющие краски, которые могли бы расцветить наше взрослое бытие. И тогда мы станем детьми. Но и останемся взрослыми, не отвергнув тех даров, которые послал нам Господь в нашем взрослении. И тогда мы будем удивляться и радоваться этому удивлению. И нас не будет смущать нынешняя непостижимость для нас тайны детской души.

О детской вере

Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу5», – говорит Господь. О чем это? Познакомимся для начала с одной сказкой.

«Господи Иисуса Хлисте, Сына Бозий, помилуй меня глесника.

На Небе Бог сказал Боголодице: молитва – это сильная молитва.

А Боголодица Ему сказала: алилуйа, алилуйа, алилуйа, Слава Тебе, Бозе!

А Бог сказал: спасибо!

Батюска сказал плидти всем в Целковь на Плаздник. Пятнадцать… ой!… сыснадцать сто солок селовек плисли в Целковь. Все помолилися, они все глехи батюске сказали, а Бог слысал и плостил.

И все дети, и девоцки, и нетколые дедуски, и нетколые дяди, и нетколые бабуски, и нетколые тети посли на Плицастие, потом на запивку, по две плосфолки съели. И колокольня забила.