Самоубийство по заказу

– У вас там, наверняка же, есть знакомые из тех, кто занимается правозащитными делами? Региональный Комитет, прочее?

– Есть одна, очень, кстати, милая женщина – честнейшая, умнейшая, красавица! Майя Чупикова. А других я как-то мало знаю. Но, если надо?…

– А теперь представьте. Я прилетаю в незнакомый город и начинаю наводить мосты, искать контакты, да такие, чтоб и самому не «засветиться». Вы что думаете, за мной уже не наблюдают? Еще как!

Я тут уже засек один «хвост», – это у нас так называется. Нет, не сейчас! – засмеялся он, увидев, как округлились глаза Кати, – вчера… И другой вариант. Вы, скажем, прилетаете на денек-другой к своей знакомой, погостить, поболтать – давно не виделись. И об этом пока совсем необязательно кому-то знать. А я – с вами. Приятель? Пока, да. Мы объясняем вашей Майе ситуацию, и я с ее помощью и знанием местных условий, начинаю стремительно работать. Как все будет происходить, это уж моя профессиональная тайна. Но вы сможете контролировать, так сказать, весь процесс. Что мне надо будет найти в Чите, я вам потом скажу, по ходу дела. Мне важно только ваше согласие. И возможность вылететь, скажем, сегодня, вечерним рейсом. Или, самое позднее, завтра. Поэтому и телефонные переговоры, и все прочее – на вас. Билеты и остальное беру на себя. А еще я постараюсь сделать вам очень приятный сюрприз. Там. Но – пока не скажу, какой. Расскажите о себе?… – неожиданно закончил он, и она смутилась.

– А что рассказывать?

– А что хотите. Как живете, с кем живете, – он улыбнулся, – что вас привело в Комитет и прочее, – что хотите. Мне интересно узнать, кто вы, Катюша. И какими глазами вы смотрите на мир.

Оказалось, стандартная судьба. Была замужем, родила сына. Тот сейчас учится в Петербурге, станет морским офицером. Муж, его отец, тоже служил на флоте, в девяностых уволился, занялся бизнесом, довольно успешно. Это тоже в Питере. Квартира осталась от прежней жизни, от родителей. А у бывшего мужа там обнаружилась молоденькая любовница, ставшая супругой. Комитет? Это еще с тех времен, когда сын служил матросом…

– Я ничего не могу сказать о вашем бывшем супруге, Катюша, кроме одного… – глубокомысленно изрек он. – Кроме того, что он – большой дурак. Но это – мое личное мнение.

– А что за сюрприз? – вернулась она чисто по-женски к самому главному для себя.

– Вам понравится, я почти уверен. Даже, возможно, очень понравится… Но из вашего вопроса я делаю вывод, что вы согласны с моим предложением и готовы лететь на край света. Не так?

– А чего мне бояться… с вами-то?

– Вот тут вы правы, совершенно нечего. Кроме Ирки, моей жены. Но ее бояться не нужно, она – хорошая.

– Приятно слышать, – безразличным тоном заметила она.

– А что вы скажете у себя, в Комитете?

– У меня отпуска не было. Вот и возьму недельку. Отдохну где-нибудь под Москвой. Или к сыну съезжу, давно не видела. Устраивает? – она с вызовом посмотрела на него.

Нет, эта императрица, определенно, имеет свои виды, и никакая, даже добрая жена, ее не смущает.

Вот странное дело, только что – Алевтина. Теперь – Катюша. Ей очень нравится, когда он так ее называет, прямо млеет дамочка. И надо пройти между этими двумя огнями настолько аккуратно, чтоб и не погасить, и самому не обжечься, не опалить, скажем… крылышки, то есть волосы. Это же сразу будет заметно. То-то и оно… А так – отчего же? Очень даже ничего…

Но сперва надо покончить с формальностями.

Катя, по существу, сама и выпила всю бутылку – Александр лишь пригубливал из бокала. Раскраснелась, еще больше засверкала глазами. А пышное и притом хорошо сбитое ее тело все время находилось в движении. Про это обычно говорят: ну, чего тебе не сидится? Или чуть грубее: у тебя что, шило в заднице? Ну, где-то вот среднее. Он засмеялся, причем совершенно без всякого для этого основания. И она тут же поинтересовалась, отчего смех?

– Анекдот вспомнил, – продолжал смеяться Турецкий.

– Ну, расскажи! – с легким капризом и неожиданно на «ты» сказала Катя. – Ты так хорошо смеешься… я тоже хочу. Нет, ну, правда!..

– Цыперович всю ночь крутится на кровати. Рива спрашивает: чего ты крутишься? Он с грустью отвечает: должен Абраму много денег, а отдавать нечем. Рива снимает телефонную трубку и звонит – ночью: Абрам, это Рива говорит. Тебе мой Цыперович должен деньги? Абрам отвечает: да должен и не отдает. Рива: так вот, он и не отдаст. И кладет трубку на место. Снова ложится. Говорит мужу: ну, ложись и ты, пусть теперь Абрам крутится…

– Я поняла, – отсмеявшись, сказала Катя и стала вытирать слезы на глазах. – Все очень правильно подмечено. Пусть теперь он крутится. Это ты про меня и про наш Комитет?

– Я-а-а?! – сделал большие глаза Турецкий.

– А кто же?… Между прочим, – она сощурилась, будто сама приготовила сюрприз, – я могу, конечно, и не крутиться. Но могу так крутиться, что кое-кому мало не покажется, да-да, можешь мне поверить!