Самоубийство. Подготовка (СИ)

Но футбольное поле, конечно, манило - покажите любому мальчику расчерченный белым травяной газон с воротами, завешенными сеткой, и считайте, мальчик пропал. Когда пионеры уезжали, и лагерь переходил в наше полное распоряжение, мы с утра до вечера гоняли мяч на этом поле. Первое же мое воспоминание, связанное с футбольным полем, было не очень приятным - там проходил какой-то официальный матч между лагерями, мне было года три, я сидел на лавке в первом ряду рядом с бабушкой (бабушка не всегда была годна лишь на то, чтобы засыпать при виде Cофии Ротару в телевизоре, а когда была помоложе, то не гнушалась официальными мероприятиями и даже, в отличие от деда, частенько ходила купаться и загорать на море; помню, она еще таскала меня с собой в лагерную женскую баню, чему я не слишком радовался - наблюдать голых теток не было для меня тогда в приоритете) и, конечно же (такое обязательно должно случиться с каждым человеком на его первом официальном футбольном матче), посредине игры кто-то из игроков что есть силы ударил по мячу, и мяч (здесь бы пригодился какой-то синоним, но те, что употребляют футбольные комментаторы - "круглый", "кожаный снаряд", один отвратительнее другого) зарядил мне прямо в лицо - я упал с лавки навзничь, как сбитая кегля в кегельбане, и залился кровью - мутным от нокаута взглядом я различал суетившихся вокруг меня и причитавших людей - бабушку и других теток (посудомоек, кастелянш и "сестер-хозяек" - наверняка, это были те же тетки, которых я видел голыми в бане). Матч же, после небольшой заминки, продолжился - когда все убедились, что я жив, хоть и слегка не в себе.

Вторым (или первым?) развлечением после футбола в "совке" было кино (Ленин утверждал, что ничего нет важнее кино, но, кажется, он не слишком следил за развитием футбола - думаю, пролетариат поспорил бы со своим вождем по данному вопросу).

Киносеансы в "Волне" шли через день - чередовались с дискотеками. В вечер киносенса открытый летний кинотеатр битком набивался пионерами, которые, как назло, усаживались плотно и упорядоченно - по отрядам, занимая все ряды так, что просочиться между ними незаметно было очень сложно - в любую минуту посреди киносенса к тебе могла подойти какая-нибудь противная тетка и спросить: "Мальчик, ты с какого отряда?" Но мы все же просачивались, забивались в темные углы, протискивались на редкие свободные места между пионерами, терялись в толпе, как могли, а спрятавшись - ждали. Ждали киномеханика. Киномеханики были в "совке" богами и демиургами. Мало кого ждали с таким нетерпением, как киномехаников - это была важнейшая из профессий, сравнимая по своей востребованности с художниками-плакатистами (которые рисовали афиши для кинотеатров и плакаты для первомайских демонстраций; однажды дед очень воодушевился, заметив во мне проблески художественного таланта (я нарисовал футболиста Блохина) - "А у Сергея неплохо получается", - заявил он, - "может стать художником. Хорошая профессия. Вот у нас художник в лагере, одного Ленина нарисовал - сто рублей").

И вот, наконец, появлялся демиург, царь и бог пионерлагеря "Волна" - киномеханик, горбатый карлик с вьющимися русыми кудрями, как у Садко или Иванушки-дурачка в русских сказках, и злобным лицом (а какое еще лицо могло быть у горбатого карлика?). Он приезжал на специальной машине (их называли "инвалидки"), хромая и перекатываясь с ноги на ногу, тащил в кинобудку весь свой скарб - круглые жестяные коробки с кинопленкой, и, спустя пять минут, начинал сеанс. Показывал горбун из месяца в месяц и из года в год одно и то же: фильмы "Москва-Кассиопея" и "Отроки во Вселенной" - это фильмы про советских школьников, которых зачем-то отправили в космос. Наверняка, были и другие фильмы, но я их не помню. Во всяком случае, "Москву-Кассиопею" и "Отроков во Вселенной" карлик точно показывал каждой смене пионеров в течение десяти лет. Можно быть уверенным, что ни один человек, прошедший через лагерь "Волна", не остался неохваченным этими произведениями искусства.