Самоубийство Земли

Страх тотчас покинул душу Андреева. Увидев привычное, самое, наверное, земное из всех существующих на земле слов — кооператив, Андреев обрадовался так, будто встретил старого друга. Приземленное слово утешило моего героя куда сильнее, чем те непредсказуемые возможности, которые обещало странное учреждение.

Он толкнул массивную дверь — открылась она на удивление легко и бесшумно. Андреев переступил порог особняка, и на него обрушилась тишина и прохлада.

…Надо сказать, что жил Андреев в большом городе, где располагалось очень много учреждений, а в учреждениях — очень много коридоров и все они такие длинные, что, вступив в них, человек неминуемо начинал ощущать собственную ничтожность. И чем более важным ощущало себя учреждение, тем длиннее и шире коридор старалось оно себе выстроить. И кабинеты тоже делались огромными, чтобы вошедший в дверь представлялся тому, кто сидит в кресле за столом — маленьким и недостойным внимания. Таким образом, жизнь людей в учреждениях превращалась в некое соревнование, где одни — приходящие — доказывали, что их истинный человеческий масштаб не соответствует масштабу, заданному коридорами и кабинетами, а другие — сидящие — доказывали, что соответствует.

Андреев не любил соревноваться и в учреждения старался не ходить.

В этом особняке коридора не было вовсе. Андреев сразу попал в уютный холл, ноги его приятно пружинили на ковре, а взгляд скользил по стенам нежно-бирюзового цвета. И ковры, и цвет стен, и мягкие широкие кресла — все было сделано так, чтобы не испугать посетителя, но успокоить его.

— Мы рады видеть вас в нашем кооперативе, — услышал Андреев за своей спиной мягкий мужской голос, и подумал: «Как же это он успел за моей спиной оказаться?»

А потом Андреев увидел человека, описать которого он никогда бы не взялся, ибо только две вещи можно было сказать о нем наверняка. Во-первых, что во внешности его смешались черты совершенно противоположные, а во-вторых, что постичь его вряд ли когда-нибудь кому-нибудь удавалось.

Он был толст, но при этом мускулист и весьма спортивен, его полнота выглядела не забавной, как это часто бывает, не старческой, но вполне гармоничной. Из-под окладистой бороды стеснительно светилась улыбка добродушного хозяина, но взгляд оставался гипнотически властным. Светлый серый костюм сидел на нем отменно, но во всем облике ощущался эдакий налет точно высчитанной небрежности. Что же касается возраста, то определение его казалось делом совершенно бессмысленным и невозможным.

Продолжая улыбаться, человек жестом пригласил Андреева сесть в кресло и повторил:

— Мы рады видеть вас в нашем кооперативе.

Андреев провалился в мягкую упругость кресла.

Хозяин кооператива — будем называть его так, или, пожалуй, еще проще: Хозяин. Так вот, Хозяин погладил бороду, будто выдавливая из щек самые необходимые слова, и начал:

— Я расскажу вам о нашем учреждении и о тех услугах, которые мы оказываем. Я постараюсь быть кратким, но мне придется затронуть некоторые общие вопросы человеческого бытия… Да-да, не удивляйтесь, мир устроен так странно, что человек задумывается о законах жизни — даже собственной — куда реже, нежели о каких-нибудь пустяках.

Андреев подумал: «Надо бы сразу цену спросить… Если кооператив — наверняка чертовски высокая».

Хозяин, между тем, щелкнул пальцами и с потолка заструилась легкая успокаивающая мелодия. Звуки музыки не вбивались в голову, а кружились в воздухе, словно снежинки, создавая настроение спокойствия и благости.

— Итак, вы находитесь в учреждении, которое называется «Кооператив, который может все».

Хозяин говорил голосом спокойным, неназойливым — рассказывал под музыку. Но слова властно проникали в сознание Андреева, откинув все мысли, сомнения, желания.

Андреев слушал.