Самоучитель игры на струнах Души, или Как настроить жизнь на свой лад

Я принесла ей воды и встала рядом, положа руку ей на спину, передавая покой и любовь, так, как меня учили в рейки. Минут пять она пила, плакала, дышала и приходила в себя, отпуская боль и страх, стыд и разочарование, отдавая в мир заряд эмоций, которым уже давно надо было убить её смертельной болезнью, но… жажда жить победила и привела её за помощью в кабинет психолога.

Потом мы снова сели рядом. Наталья продолжала: «Знаю. Вы меня, наверное, наивной считаете, поделом мол мне. Не будь я такой доверчивой, не случилось бы этого. Но я ведь никогда не подумала бы, что врач-психиатр крупной клиники – сам душевно больной человек. Даже в страшном сне себе представить не могла такого. Вы мне верите?»

Обычное дело, когда обманутая жертва винит себя в сложившейся ситуации, потому, что наказать обидчика не представляется возможным, а в детстве её научили винить во всём себя, брать на себя ответственность за всё, что с ней происходит. При этом бедной девочке забыли показать и рассказать, как реагировать на насилие и защищать свою честь, когда кроме неё больше некому о ней позаботиться. Боль от подобного опыта обычно направлена внутрь жертвы и стыд захлопывает крышку на сундуке памяти навечно. Бедная моя, бедная… Я тихо плакала вместе с ней. Про себя. Внешне же я смотрела мягко и нежно гладила её по голове. Благо, она уже не замечала, что, расстояние между нами давно сократилось.

И тут я осознала, что должна сейчас сделать… Я села перед ней на корточки и тихо произнесла: «Вы очень, очень, очень смелая и сильная Наталья… Ваши близкие бы вами гордились сейчас, поверьте».

Она резко подняла голову и испуганно посмотрела на меня, будто пытаясь обнаружить обман. «Вы серьёзно? О чем вы говорите? Я не смогла даже слово сказать в свою защиту… Даже просто спросить его, что он имеет в виду, зачем он просит меня об этом? Простые, здравые вопросы. А вы говорите – смелая! Вы издеваетесь?»

Я улыбнулась и смолчала… Потом подошла к своему креслу: «Да. Ему вы не смогли противостоять. Смятение оказалось сильнее вашего разума… тогда. Но… теперь то вы сознательно пришли ко мне… зная, что доверять людям уже нельзя… вы всё равно пришли и рискнули… Опять пришли к врачу, пусть и душевному. Несмотря на весь ужас и боль, которые были с вами все эти годы. На это способен только очень смелый человек. Разве не так?»

Мы молчали.

Часы тикали, отбивая минуты, а мы молчали. Я не торопила. Я знала, что сейчас пустоту после выплаканной боли и высказанного гнева нужно заполнить тем, что поведет Наталью по жизни. Поэтому я передавала ей принятие и любовь. Главное, чтобы она не испугалась взять, поверить в себя и выйти из образа жертвы. Но… чуда не случилось…

«Пожалуй мне пора… Я и так наверное вас задержала… простите» – Наталья резко встала и потянулась за пальто. «Сколько я вам должна за прием? – она достала кошелек из сумочки. Я молча наблюдала за ней. Потом встала и сказала, обходя кресло: «Как обычно, вот прайс. Но вам скидка 50 %, как жертве репрессий врача придурка» Тишина воцарилась гробовая… даже, часы притихли… Мы ждали… обе. Целая вечность прошла, прежде чем Наталья подняла на меня глаза и… расхохоталась…

«Жертве?! Репрессий? Придурка? Это, что мне теперь можно в очереди не стоять? И я по специальному тарифу буду билеты покупать на поезд и самолет?» – она говорила все громче и громче, распаляясь по ходу. «А вы мне удостоверение сейчас напишите или надо в дурдом сходить и там все объяснить заново?» – теперь мы уже вдвоем ржали в голос. «Да – рокотала я – и трусы с собой принести надо будет для достоверности, в которых вы у психиатра были. Пусть местные специалисты их внимательно изучат, чтобы не было сомнений в ваших словах. Цвет удостоверения красный или синий хотите? Надо же будет его в трамвае показывать, чтобы бесплатно ездить».

«В трамвае? Показывать? Щас описаюсь…ааааа…»

«А-ха-ха-ха, о-о-хо-хо, у-у-у, ха-ха-ха…» – мы почти катались по полу. Согнувшись в три погибели, мы хохотали еще минут 10. Потом, упали ничком на диван, чтобы отдышаться и прийти в себя. Какое-то время было слышно наше тяжелое дыхание. За окном гудели машины, говорили проходящие люди, падал снег и мерцали фонари – жизнь продолжалась. Она всегда так делает – продолжается – что бы ни происходило с нами, с людьми. И слава Богу!

Если возвести в трагедию то, что причинило боль, то мы невольно становимся заложниками своей же истории. Памятник ей (этой истории) давит на грудь, мешает свободно дышать, но дорог нам, как некое необычное, незаурядное хоть и травмирующее событие, наполнившее нашу серую жизнь смыслом – страданием от несправедливости, угрызений совести или своей беспомощности. Не важно отчего мы страдаем – главное, что наша энергия привязана, к человеку, к событию, к образу себя. Все вот просто так живут, а мы со смыслом, тайным причем… Это ж как возвеличивает нас, как отличает от остальных заурядных граждан, просто и скучно живущих день за днем свою жалкую ничем не примечательную жизнь!