Самоволка

– Стой! – заорали снаружи. Степан ударил по тормозу, чувствуя, как машина неудержимо кренится направо. Майор выскочил из кабины, Степан последовал примеру.

Вокруг оседали огненные снежинки. Грохнувший рядом взрыв смел бойцов со «спиртовки» и сдвинул ее к краю глубокой старой воронки.

– Все целы? – гаркнул Борщик.

Как ни странно, никто из экипажа серьезно не пострадал. У кого-то было лицо в крови, кто-то растирал ушибленные бока, но в основном – обошлось. Все только нещадно матерились и вытряхивали из одежды комья земли.

– Подъем, подъем, ребята! – орал Борщик. – Не спать!

Тут же в тридцати шагах от него снова полыхнуло, полетел град комьев земли, а от грохота заложило уши.

– По своим колотят! – кричал кто-то в дыму. – Дайте связь! Радисты есть?

Из темноты вдруг выскочил всадник, едва не сбив Степана и майора.

– Уходите отсюда быстро! – прокричал он. – Гвардейская батарея бьет, связи нет, сейчас здесь все перемешает…

И ускакал в темноту, хлестнув лошадь ладонью и чудом увернувшись от нового взрыва.

– Что с машиной? – крикнул Борщик.

«Спиртовка» стояла, покосившись, на краю воронки, двигатель не работал. Степан взял из кабины рукоятку и попытался завести – ничего не вышло. Тем временем неподалеку грохнуло еще два взрыва, град комьев и камней звонко застучал по обшивке машины. Земля вокруг горела, от дыма резало глаза.

– Быстрее! – орал Борщик.

– Сам попробуй, если такой умный! – не выдержал Степан. На его зубах отчетливо скрипнул песок.

– Дай сюда! – Майор выхватил у него рукоятку и принялся остервенело крутить. Из-под капота доносился только скрежет – двигатель не оживал. Обстрел продолжался, нескончаемый грохот сводил с ума.

– Уходить надо, командир! – подал голос кто-то из бойцов. – Ножками, ножками…

– Верно говоришь… – Борщик сплюнул. – Союзнички, мать их через забор… За мной. И ты тоже, если жить хочешь.

Последнее относилось к Степану. Он уже вытащил из кабины свой рюкзак и автомат и сидел на корточках, прячась за корпусом «спиртовки».

– Вперед!

Команда двинулась сквозь дым, перепрыгивая горящие участки земли и огибая воронки. Через пару минут нагнали еще какое-то подразделение – человек тридцать. Ими командовал полковник, обвешанный оружием, как витрина в охотничьем магазине.

– Подтягивайтесь за нами! – крикнул он.

Было слышно, как за стеной дыма ржут и стучат копытами лошади, ворчат двигатели и перекрикиваются солдаты.

– Война идет, а стрелять некуда, – обронил кто-то из бойцов.

– Сейчас настреляешься, – со злостью отозвался Борщик.

Все двигались довольно шустро, поэтому уже через пять минут окончательно вышли из зоны обстрела. Впрочем, дыма и воронок здесь тоже хватало. Навстречу попался одинокий гвардейский ротмистр. Размахивая коптящим факелом, он что-то выкрикивал на своем языке.

Потом, узнав пограничников, заговорил на ломаном русском:

– Господьен офьецер, хоспьетал, хоспьетал, там, там…

– Рехнулся, что ли? – воскликнул Борщик. – Откуда тут госпиталю взяться?!

Ротмистр остался за спиной, а впереди вдруг действительно показался госпиталь. Вернее, это была площадка для приема раненых посреди поля – два десятка покрывал, расстеленных прямо на земле, и наскоро растянутая палатка. На покрывалах уже кого-то раздевали и перевязывали.

– Куда идти, что делать? Хер его знает! – рычал полковник. – Напланировали, намутили королевские вояки – теперь разбирайся…

– Где они сами-то? – отозвался Борщик. – Не вижу героев!

– Не волнуйся, майор, на раздачу орденов прибегут первые…

Поселок кечвегов выплыл из дымки неожиданно. Сначала показалась какая-то перекореженная несуразная машина на больших железных колесах с высоченной трубой и транспортером. Потом – что-то вроде карьерного экскаватора. И чем дальше, тем больше ржавых, ветхих машин на гусеницах, на колесах или просто на полозьях. В свете горящей травы они казались скелетами древних монстров.

– Больше похоже на свалку… – заметил Борщик.

Артобстрел за спиной окончился, и теперь навалилась странная тишина. Бойцы, включив фонари, настороженно пробирались между хаотично стоящих железяк, вздрагивая от каждого щелчка и скрипа. Звуков было достаточно, но все они были естественными – болталась на ветру ржавая цепь, гремел железный лист, трещал огонь в местах падения бомб и снарядов.

– И где дикари? – удивлялись пограничники. – Все сгорели дотла, что ли?

Степан скромно шел в последних рядах. Было достаточно светло из-за падающих с неба осветительных ракет и из-за небольших пожаров, занявшихся повсюду после обстрела.

Глядя по сторонам, Степан видел разруху, но в голове крутилась странная мысль: эти разрушения были вызваны не работой пушек, а временем. Это скопление ржавых, полусгнивших механизмов разного размера и назначения не могло быть местом обитания людей. Все поросло травой, а сквозь дыры в машинах пробились кусты и деревья.

Неужели кечвеги настолько дикари, что жили среди мертвого металла, как ящерицы на камнях, не пытаясь привести свой мир в порядок? Но как в таком случае они могли добывать металл?