Самозванец

Павел не ответил и шел все в том же темпе, легко, как на прогулке. Пришлось и мне настраиваться на долгую ходьбу и постараться отключиться от мелких неудобств вроде незаметных ям, полных холодных воды, колючего кустарника и хлещущих по лицу веток. Больше о конце пути я не спрашивал, шел себе и шел за светлой спиной проводника. Часа через полтора Павел, наконец, остановился. Задумчиво поднял лицо к темному, облачному небу. Я опять испугался, что он примется любоваться красотами природы, но все обошлось.

– Вон там гнилая балка, – показал он рукой в сторону леса. – По ней и дойдем. Тебе не боязно?

– Чего бы это! – сердито ответил я, хотя кое-какие сомнения по поводу своего напарника у меня уже были. – С тобой я пойду хоть на край света.

– Тогда пошли, – сказал он и так же легко, как раньше, пошел дальше.

– Вот это и есть гнилая балка, – сообщил он, когда мы вошли в какой-то узкий овраг. Под ногами сразу захлюпало, и мои мокрые сапоги начала засасывать грязь. Прогулка окончательно переставала быть интересной. Вокруг не было видно ни зги. Было такое чувство, что мы продвигаемся по какой-то канализационной трубе, да и запах был соответственный.

Я перестал реагировать на окружающее, старательно исследовал ногами место, на которое собирался ступить, чтобы не попасть в какую-нибудь западню. Наконец Павел остановился.

– Ну, и где же твой леший? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать и не выглядеть испуганным.

– Что он, дурной по ночам тут шастать, – удивился он.

Получалось, что дурень – это я.

– А где же разбойники? – задал я новый вопрос.

– Наверху, где им еще быть. У тебя деньги с собой есть?

– Деньги? – удивился я. – Зачем мне в лесу деньги?

– А шапку и сапоги покупать!

– Их не в лесу продают, а на ярмарке. Вот как найдем разбойников, выручим моего товарища, сразу же и поедем на ярмарку.

– А девок выручать будем?

– Ну, и девок соответственно. Теперь давай, выводи меня отсюда.

– Ишь, какой хитрый, – засмеялся мужик, – так я тебе и поверил. Ты сначала со мной разочтись, а потом дело будем делать.

К сожалению, мои самые неприятные предположения начал подтверждаться. Парень оказывался не тем, кем все это время хотел казаться. Однако и он меня не совсем правильно оценил, навсегда оставаться по милости деревенского придурка в этом гиблом месте я никак не собирался.

– Сначала дело, потом плата, – решительно сказал я.

– Нет, по-твоему никак не будет, теперь я здесь хозяин, – насмешливо сказал он.

– С чего ты решил? – удивился я, неприметно подступая к нему. Павел был в светло-серой холщовой одежде, и видно его было лучше, чем меня в темном платье.

– С того! – нахально ответил и он и, охнув, осел на землю.

Пока он не очухался, я связал его по рукам и ногам, припасенным на этот случай лошадиным поводом.

– Это что было? – спросил минут через пять мой коварный проводник, приходя в себя.

– Ничего, с неба звездочка упала и прямо тебе на голову, – объяснил я.

– А почему я связанный? – продолжил любопытствовать он.

– Сам догадайся с трех раз.

– Это ты меня, что ли? – наконец понял он.

– Видишь какой ты умный, с первого раза понял.

– Развяжи, а то хуже будет!

– Тебе, может быть, и будет, а никак не мне.

– Развяжи, говорю, а то как закричу!

– Не успеешь, я тебе голову с плеч снесу, – серьезно сказал я.

Павел замолчал, не находя веского контраргумента. Потому решил вернуться к старому амплуа сельского дурачка:

– Ну и что тебе за нужда меня связывать, ты и дороги назад не найдешь...

– Чего ее искать, пойду назад по балке и выйду из леса. Здесь никак не заблудишься.

– А со мной что будешь делать?

– Засуну кляп в рот и оставлю тут отдыхать. Ты же спать любишь, вот и спи тут до скончания века.

– А если меня разбойники найдут?

– Тогда твое счастье, только боюсь, сюда сто лет никто не заглянет.

– Ничего, меня леший освободит! Вот тогда тебе достанется!

– Вот и хорошо, – поддержал я идиотский разговор, – ты оставайся ждать лешего, а я пошел!

– А как тебя в деревне спросят, куда делся Пашка? – нашел он последний, самый никчемный довод.

– В деревне? О тебе? Да ваши крестьяне в церкви свечку поставят, что одним нахлебником меньше стало! Ладно, что-то я с тобой заболтался, пора и честь знать. Сейчас найду, чем тебе рот заткнуть, и пойду восвояси.

– А как же твой друг, так и бросишь его у разбойников? – торопливо сказал он, не зная, чем меня еще задержать.

– Что делать, значит, у него такая судьба!

Я наклонился над ним, будто собираясь засунуть кляп в рот, он отдернул голову и заспешил:

– А если я тебе помогу?

– Нет, теперь у меня тебе веры нет, обманешь! Оставайся лучше здесь, мучениями искупишь все свои прошлые грехи.

– Погоди, хочешь, побожусь, что не обману?!

– Божись!

Павел забормотал церковные клятвы. Говорил торопливо, боясь, что я и правда уйду, и оставлю его одного в лесу. Я слушал, пока он, иссякнув, не замолчал, потом решил:

– Ладно, на первый раз поверю тебе на слове, но смотри, шаг влево, шаг вправо, считаю за побег.

– Какой побег, ты что, я же побожился!

– Теперь говори, знаешь место, где прячутся разбойники, или все наврал?

– Конечно, знаю, атаман мой кум.