Самозванец из Гессена (СИ)

А парень-то слабый фехтовальщик. Техника такая, что даже пьянющая Анна при равных условиях уделает этого недотёпу в два счёта. Мне всего и оставалось, что уклоняться, ожидая, пока его искусственно закачанная энергия быстро выдохнется. И вот тогда уже накажу придурка по полной программе, не тратя силы, которые пригодятся для следующих поединков с курсантами.

Так и произошло. Примерно через полторы минуты Олег резко сдулся. Его меч растерял активность клейм, превратившись в простую железяку. Не стал рассусоливать и в два прыжка оказался на расстоянии удара. Хотел было снести дурную голову с плеч, но остановился в последнюю секунду.

Это сынок князя. Если убью, то наживу себе в лице папаши такого врага, что Бугурские детской сказочкой покажутся. Поэтому выбиваю оружие из рук противника и приставляю к его горлу свой меч.

— Пощады! Сдаюсь! — по-женски взвизгнул Волконский, поднимая руки вверх.

Убивать такое ничтожество, признавшее своё поражение? Нет! Увольте!

— Поединок Чести завершился победой барона Гольца! — довольно объявил Кирилл Воронин.

— Да! — в азарте выкрикнула Анна и показала остальным курсантам неприличный жест. — Вот вам, пидорки армейские! И это только начало!

Понимаю, что в умат и мало чего соображает, но это явный перебор.

— Графиня Достоевская! — вышел вперёд один из курсантов. — Это серьёзное оскорбление. Допускаю, что алкоголь иногда путает слова и мысли, поэтому готовы выслушать ваши извинения.

— Иначе что? — не унималась Анна. — Дуэль? Да легко! Стенка на стенку, пока рядом с этой гнидой не ляжете! Мы готовы!

— Аня… — попыталась успокоить её Анастасия. — Ты что творишь⁈

Но слова уже были сказаны. Курсанты бросили жребий, и один недовольный парень отошёл в сторону, уравняв количество поединщиков.

Вздохнув, Воронины оголили свои мечи и начали напитывать их силой.

Бой начался не в нашу пользу. Если Кирилл с Анастасией ещё хоть как-то справлялись с более опытными противниками, то Достоевскую развезло до состояния нестояния, и она больше напоминала бабу, махающую коромыслом, чем серьёзного бойца. Кажется, она вообще перестала понимать, где находится.

Мне пришлось не только сражаться со своим курсантом, но и оберегать её бухую голову от опасности слететь с плеч. Добром подобное не кончится, понял я, получив третью незначительную рану. Кирилл тоже не в кондициях, раз перехватил оружие в левую руку. Ещё минута и нас ухайдакают по всем правилам.

— Лежать! Работает имперский спецназ! — громом раздалось над головой, когда уже совсем попрощался с жизнью.

Тут же нас опутала тонкая сеть, блокирующая проявление Дара, и пара дюжин крепких молодцов в масках невежливо прижали всех дуэлянтов к земле.

В ресторанный двор въехали несколько спецмашин, в которых мы и разместились, закованные в наручники. Чётко работают спецназовцы!

Дальше была тюрьма. Нас покидали в огромную камеру без окон и закрыли двери.

— Что за чертовщина? — недоумённо подал голос один из курсантов. — С какого хера⁈ Вроде ничего не нарушали и всё по правилам…

Вскоре всё выяснилось. Вошёл небольшой мужичок в штатском. Уже у порога он сморщил нос.

— Пьянь! Хоть топор вешай! Я следователь Иванов. Сейчас вам вколют отрезвляющее зелье и начнём допросы.

— И в чём нас обвиняют? — интересуюсь у него, прижимая к себе уснувшую Анну.

— В покушении. Был анонимный звонок, что группа лиц, сговорившись, решила убить Олега Волконского. И не нам позвонили, а самому князю Волконскому! Он тут же отреагировал. И слава богу, покушение, затеянное вами, мы предотвратили.

— Да мы вообще его друзья! — вскочил другой курсант. — И все из приличных семей! Да вот он, Олег! С нами! Дрыхнет!

Мы все одновременно посмотрели на пол, где лежало тело княжича. А вот это совсем нехорошо! У него изо рта стала выделяться чёрная пена. Это откат от дикой смеси алкоголя, транквилизаторов и искусственной накачки энергией.

— Быстро в медблок! — не растерялся один из фельдшеров, прибывших со следователем. — Счёт идёт на минуты!

Олега тут же унесли, а нам вкололи препарат, уничтожающий алкоголь в крови.

Через несколько минут мы обзавелись головной болью и трезвыми мозгами.

— Где я? — непонимающе спросила Анна, подняв отяжелевшие веки.

— В тюрьме, — буркнул Кирилл. — Ты что, совсем ничего не помнишь?

— Ну… Кажется, на свежий воздух пошла… Нет?

— Да, Достоевская! На очень свежий! Где ты умудрилась приплюсовать к дуэли Максима ещё и групповую вот с этими самыми курсантами, что прохлаждаются с нами! И кто тебя за язык тянул⁈

— Правда? И как это у меня получилось? Вообще, провал в голове.

— Ты оскорбила армию и нас лично, обозвав неприличным словом! — зло ответил один из наших противников. — Пусть дуэль и прервали, но она не закончена!

— Не может быть… И чего я неприличного… Ну это… Сказала? Бли-и-и-н… Водички нету?

Я на ушко произнёс то, что хотела услышать эта малолетняя пьянчужка.

— Правда? — покраснела она. — Ребят. Ой, как стыдно! Извините. Впервые в жизни до гулянки дорвалась. Так нажраться…