Самозванец. Повести и рассказы

— Как ты?

— Я не спокоен. У меня защита через несколько дней. Так что мой сон скоро закончится. Я проснусь и уеду в Минск резать старух.

— А я когда проснусь? — Искра ужалила Виталика в глаз и вспыхнула в мозгу протуберанцем. Хлынули слезы, и моментально заложило нос.

— В принципе когда захочешь. Или когда тебя разбудят. Но пробуждение похоже иногда на смерть, а это для многих — слишком сильное испытание. Оно где-то даже равносильно смерти — ты проснулся, и во сне тебя больше нет.

— Я понял, понял, — бормочет Виталик. Он вдруг опьянел и скуксился.

— На фига мне ТурбоПаскаль? Я на Линуксе сижу, — смеясь говорит Уна. Это обстоятельство, вероятно, делает ее еще более привлекательной — во всяком случае, мужчинам нравится.

— И накрылся у него тоссер. И мама сдохла. И хочет он новые мозги, — ярился кто-то в темноте.

— Ложкин, скажите что-нибудь концептуальное! — требует эльфийка в плаще из занавески.

— Чукака — маздай! — верещит рыжий коротышка.

— Встретили мы трех приключенцев и дали им экс-пы! — повествует бородач. Всеобщий смех.

Группка эльфиек, хихикая, отправляется пописать.

— Возьмите фонарик!

— Возьмите свечку!

— Они эльфы. У них — найт вижен!

— Я провожу, — галантно предлагает человек в шлеме и, пошатываясь, исчезает во тьме.

— Он им свечку подержит!

— Или фонарь... ик!

Эльфийки в отдалении бурно протестуют.

Виталик смотрит в другую сторону, поверх Агасферова колпака. И там замечает два дрожащих красных уголечка. Уголечки эти медленно перемещаются, сохраняя меж собой одно и то же расстояние.

«Это глаза дьявола или очень большой крысы, — думает Виталик. — Или я галлюцинирую, что тоже никуда не годится. Откуда, интересно, в моем стакане снова взялась водка?»

— А я говорю — рулез!

— А я говорю — не рулез!

— И тогда Эол — жирный эльф — бьет его щитом по голове!

— У-ужас!

— Мимо мастерской стоянки
Я без шуток не хожу,
То им меч в палатку суну,
То обрядик покажу... —

поет бородач.

Виталику кажется, что бородач на самом деле — месткомовский дед Мороз с большим опытом массовика-затейника. Очевидно, он сбежал с мешком подарков и укрывается в катакомбах уже много лет, боясь товарищеского суда. Куда он девал Снегурочку в таком случае?

— Где Сне-гурочка? — спрашивает рыжий прокурорским голосом, и Виталик понимает, что уже начал рассуждать вслух.

Вторая порция водки провалилась на удивление легко. Виталик часто задышал.

— О-о-о! — издают все разом так дружно, что пламя костра надувается и подпрыгивает.

Человек в шахтерском шлеме предстает перед обществом во всей первозданной красе — Адам, променявший райские кущи на «кирзачи» и каску с фонариком.

— Банька готова! — произносит он ласково. — Извольте пройтить.

Человек в костюме пролетария. Очищающее значение оргий выделил еще Бахтин в своем эссе о раблезианстве.

Женщина без костюма (содрогаясь). Но оргия в аду?! Это немыслимо...

Человек в костюме военного (строго). Не всякое подземелье является преисподней.

1-й интеллектуал. Слово-то какое — преисподняя. (Декламирует). Он надел свое исподнее и отправился в преисподнюю.

Человек в трико. Тс-с! Show mast go one!¹

Явление второе

— Во всем мне хочется дойти
До самой сути... —

бормочет Виталик.

Баня грандиозна. Небольшой, облицованный узорной плиткой зал, окольцованный галереей. В галерее — факелы, а на стенах — фрески.

— Поздний Крито-Микенский стиль, — говорит Шура. — Красиво... Как они от жара не трескаются?

Баня, собственно, в галерее. Вернее — сауна. В замысловатых жаровнях рдеют раскаленные камни. Горячий и пряный воздух обжигает гортань, мозаичная плитка пола липнет к пяткам. Морозов, препоясав чресла полотенцем, моментально пропотевает. Виталик не взял полотенца и простыни и стоит, прикрывая срам руками. Опьянение прошло, только в голове что-то жарко пульсирует.

А в зале — бассейн со свежей красноватой водой. Там плещутся шумно и с визгами.

Из-за поворота на четвереньках выходит рыжий коротышка. На спине он везет совершенно голую эльфийку.

— Это — шаррада! — кричит рыжий. — Угадайте!

— Девица на звере рыкающем, — сказал Морозов.

— А вот и нет, — говорит эльфийка. — Это похищение Европы!

Она трезва и абсолютно счастлива.

Шура качает головой. Живая шарада продолжает путь.

— Интересно, кому все это принадлежит? — спрашивает Виталик, обводя глазами полумесяц галереи, доступный взору.

— Кому-нибудь да принадлежит, — пожимает плечами Морозов. — Главное, чтобы ты, находясь здесь, ему не принадлежал.

Выходит Ложкин. В белоснежной простыне он похож на Калигулу.

— Виталик! — взывает он. — Меня таращит! Такого обилия голых теток я еще не видал! Кстати, о плотском — Эштвен и «братец» где-то уединились... Я где-то потерял часы. Где мои часы? — Не дожидаясь ответа, он уходит, громко спрашивая у непонятно кого: — Где?.. Вар, где мои легионы?!