Самозванец. Повести и рассказы

— Целую осень и целую зиму я вас ждал, — сказал он, наклонив голову.

— Вот как? — ответила Ася. — Стало быть, у вас ко мне есть дело?

— Что вы, что вы, — поспешно проговорил гражданин. — Я существо праздное, как и вы, Александра Ивановна. Какие уж тут дела. Не удивляйтесь, — добавил он, — я справился о вашем имени у участкового. Он, впрочем, заподозрил меня в чем-то, но тем не менее... Давайте прогуляемся вместе. Я обожаю гулять в парке, тут недалеко...

Ася почувствовала, что запах корицы стал еще отчетливей, и это почему-то ее успокоило. Они вернулись на Ленинградский проспект и пошли по нему не разговаривая — очень шумели машины.

«С чего он начнет?» — думала Ася, кусая губу.

Незнакомец смотрел на нее искоса, и в бирюзовых глазах его прыгали отражения каких-то белых статуй, витражных окон, и мерцали крохотные издали факела.

На берегу водохранилища, где было тихо и ветви перекрещивались над головой, как шпаги, Ася спросила своего спутника:

— Как вас зовут?

— Меня зовут Георгий, — ответил он рассеянно, — я не москвич, приехал издалека...

— Откуда? — спросила Ася.

— Всему свое время, — быстро сказал Георгий, — все узнаете, если захотите. Многое нужно объяснить.

— Объясняйте, а пока я сниму босоножки, — сказала она. — В них песок набился...

Они сели на спину огромного валуна у самой воды. Камень был нагрет и, казалось, дышал. Стоял белый день, но небо, отраженное в воде, становилось вечерним.

— Давным-давно, — начал Георгий, — я увидел вас во сне. Вы ехали в трамвае номер шесть, одна в пустом вагоне, и читали книжку Аксенова «Пора, мой друг, пора...»

— Давно, вы говорите? А как давно?

— Лет восемь назад. Или больше. На вас были синие джинсы и мужская клетчатая рубашка.

— Вы меня разыгрываете, — засмеялась Ася. — Такой эпизод был, я сама его помню. Но это было в прошлом году.

Георгий повел плечом.

Он сидел на почтительном от нее расстоянии, упираясь острым вздернутым подбородком в колени, и смотрел за горизонт.

— Продолжайте, мне интересно, — сказала Ася. — Видите, я вас поощряю. Вы очень правильно действуете. Сначала девушку нужно удивить. Хорошо удивленная девушка готова на многое, мой любезный Георгий. Да и во всем остальном расчет верный, я рада, что у вас есть опыт. Мне страшно надоели неумехи!

Георгий вскочил, соскользнув с камня, попал одной ногой в воду, чертыхнулся и пошел прочь быстрыми шагами.

— Куда же вы? Постойте! — крикнула Ася. — Я же не гоню вас! Простите дуру набитую...

Но Георгий уже исчез, скрылся за деревьями.

— Ну вот, — тихонько сказала Ася. — И что за черти за язык меня тянули?

Она побрела домой и по дороге, стремясь развеять печаль, стала петь одну из своих песен на языке, непонятном ей самой.

Но во рту ее огнем горел вкус корицы, и песня вышла слишком тревожной.

— Он совсем еще мальчик, — прошептала она, когда увидела пустые качели.

Дома было неуютно.

Ася зажгла конфорку и поставила на плиту кофейник.

Тот, кого она придумала утром, возник бесшумно и обнял ее за талию.

— Пусти... Хочешь кофе? — спросила она.

— Хочу кофе, хочу поесть, хочу тебя... — ответил он и сел в кресло.

— Почему ты всегда садился в кресло, оставляя мне табурет? — спросила Ася задумчиво.

— Что значит «всегда»? Ты же сама меня выдумала только сегодня, забыла?

Ася поглядела на него пристально. Он улыбался.

— Я закурю, с твоего позволения, — сообщил он, доставая сигареты.

— А если я нс позволю?

— У тебя сегодня месячные, что ли? — сказал он, щелкая зажигалкой.

— Я догадываюсь, почему это тебя интересует, — голос у Аси стал злым. Она разливала кофе в две чашки и видела, как дрожат ее руки.

— Нет, скорее всего ты ошибаешься. Мне месячные не помеха. Есть же и другие способы. Не будем делать из этого трагедии...

— Нет у меня месячных!—закричала Ася. — Пей свой кофе!

— Нет — так нет, — он отхлебнул, завел к потолку глаза, стряхнул пепел в раковину и вкусно затянулся. — Кофе ты безнадежно передерживаешь, — поведал он, выпуская дым.

— Если тебе что-то не нравится, можешь катиться к черту!

— Ну перестань. Извини и не заводись. Ты ведь злишься на меня за то, что я не появлялся раньше? Верно? Но теперь-то я здесь, с тобой. И мне с тобой хорошо. Чего же тебе еще нужно?

— А мне, мне будет хорошо?

— Будет неплохо.

И было действительно неплохо.

А в два часа пополуночи он ушел. Ася осталась смотреть, как тени на стене занимаются любовью, зная, что сейчас одна из них встанет, заберет со стула призрачную одежду и растворится, а другая тень будет плакать.

В пепельнице под часами заметно прибавилось окурков. Ася выбрала один, влажный от слюны и, лизнув его, ощутила вкус спермы.

На ветке липы, почти заглядывавшей в комнату, дремала горлица, спрятав голову под крыло. В свете луны она была изумрудной. Ася чутьем поняла, что старый кот, дремавший утром на капоте «Москвича», сидит под деревом и пялит на птицу жуткие свои глаза. Совсем уже собираясь заснуть, Ася вдруг услышала с улицы тихое, робкое «скрип... скрип-скрип...» Ошибиться было нельзя.

— Качели, это качели, — забормотала Ася и выглянула глубоко во двор.