Самозванка

Племя осталось без лучшего охотника и самого могучего воина. Старуха Ийзека сыпала проклятьями, грозила карами чужакам, пришедшим из-за Большой воды, и предрекала скорые бедствия для племен лакота-сиу. Когда гостья появилась в селении, жрица чуть не лишилась ума, брызжа слюной и ядом — в этом она видела коварную ловушку, приготовленную безжалостными захватчиками.

Два дня Утренний Цветок ходила по селению, знакомясь с его обитателями. По вечерам сидела у костра, пила из деревянных плошек горький настой и пела на незнакомом языке красивые песни. Суровые лица воинов покрывались морщинками улыбок или, наоборот, становились грустными и мечтательными. Индейцу не нужно слов — он умеет слушать не только ушами.

А на третий день она вошла в хижину Улкаха. Неизвестно о чем, и — главное! — на каком они говорили языке, но беседа была долгой. И когда солнце коснулось верхушек деревьев, калека-воин впервые в жизни посмел ослушаться старуху Ийзеку. Выпив отвар из красноголовых грибов, коим потчуют себя шаманы, творя обряд, он уснул с блаженной улыбкой на устах, безропотно доверившись тоненьким ручкам гостьи.

Луна не успела поменять свой наряд, как Улках покинул опостылевший вигвам. Вышел на своих ногах, с глуповатой улыбкой на обычно бесстрастном лице и слегка покачиваясь от порывов ветра. Походкой инглиза, перебравшего огненной воды, подошел к Священному шесту и молча воткнул томагавк в землю. Оглядев спокойным взглядом потрясенных собратьев, небрежно пояснил, что каждый, кто посмеет обидеть, да что там — даже просто косо глянуть на Утренний Цветок, должен приготовиться стать украшением на его, Улкаха, родовом поясе. В виде скальпа.

Стоявший рядом Сидящий Медведь с кровожадной ухмылкой добавил, что пока его лучший друг не оправился до конца от болезни, он примет любой вызов вместо него. Желающих не нашлось. Свою лепту внесла и старуха Ийзека, в последний момент не выдержавшая и принявшая участие в лечебном обряде. Яростно вращая бельмом, она прошипела, что гостья ниспослана им Духами Предков. И когда придет время взойти по Тропе воинов в Страну снов и теней, духи спросят у воина, как он привечал их божественный дар.

Молодые индейцы разразились одобрительными криками, и лишь старейшины мрачно качали головами, пряча настороженные взгляды. Еще ничего не решено. Голоса лучших воинов имеют немалый вес, но окончательное слово остается за ними — вождями, шаманами, старейшинами.

Седой Вепрь бережно, стараясь не уронить ни единой капли драгоценного зелья, сцедил из котелка мутное варево в деревянную плошку. Преподнес к губам и сделал маленький глоток. Готово. Остается дождаться, пока остынет, и можно начинать обряд. Танец с Духами.

На прошлом совете они внимательно слушали гостью. Вепрь усмехнулся — из нее получился бы неплохой вождь. Настоящий индеец — тот, который хочет стать великим вождем, должен уметь говорить. И не просто говорить, а так, чтобы его слушали. Как слушали белокожую красавицу: затаив дыхание, с горящими глазами и болью в груди.

То, что она говорила, им было известно и так. И то, что на равнины вскоре придут чужаки. Что земли они будут выменивать у племен на яркие безделушки, дурманя холодные головы вождей коварной огненной водой. Все это они знали и без нее, хотя и верилось в это с трудом. Знали на примере своих собратьев. А вот другое просто не укладывалось в голове. Что бесчисленные стада бизонов будут истреблены, а в Черных холмах будут трудиться бездушные механизмы, оскверняя Священные горы. Что племена лакота-сиу будут загнаны в границы, именуемые резервациями, забросят охоту и рыбалку, а жить будут на подачки бледнолицых.

Утренний Цветок говорила спокойным бесстрастным тоном, делая паузы, чтобы толмач смог перевести ее слова не знавшим языка франков. Холодом веяло от ее слов. Лютой бездной и непроницаемой мглой Страны теней и снов. Она знала, где в Горах находят желтый металл. И вскоре об этом прознают и чужаки. Если она дочь Совы, ничего удивительного в этом нет. Если она не та, за кого себя выдает, то… Тогда у нее одна дорога — по Тропе, ведущей в небо. Как много зим назад взошел по ней отряд монахов-францисканцев.

Тогда еще безусый воин, не успевший получить грозное прозвище Седого Вепря, обменял у проходящего по Великим Равнинам каравана маленький — с ноготь мизинца — камушек цвета крови. И получил за него целую суму пороха и свинца. Гордый своей ловкостью и хитростью он прибежал в селение похвастать перед отцом. Мрачным и внезапно ставшим чужим отцом. Невзрачный камень, прихваченный им в Лунной пещере, через два дня вернулся на свое место. Вместе со скальпами чужаков. Тайна Черных холмов священна.

Седой Вепрь улыбнулся воспоминаниям и сделал первый глоток из плошки.

Утренний Цветок ничего не просила. Она предлагала свою защиту и покровительство Полярной Совы. И знания, недоступные никому в этом мире. Вождь покачал головой. Она права. Пришло время великих свершений, и отсидеться в горах не удастся никому. Прольется кровь. И неизвестно, сможет ли она победить. Решать им — народу лакота-сиу.