Самозванка

В ее взгляде я вижу то, как сильно ей меня не хватало, и мне становится стыдно. Ведь я не нуждалась в ней так отчаянно. У меня просто не было на это времени – жизнь преподнесла мне слишком много ударов: сражение на войне и знакомство с юношей.

Пока она сидела одна в этой комнате.

За ее спиной я замечаю цвета стен – она выбрала их, когда нам было еще по десять лет. На одной из них висят наши совместные фотографии, которых уже не найти на домашних серверах. И плюшевая собака, чей крошечный искусственный мозг научился различать нас, в то время как наш отец этого сделать не мог.

Теперь комната кажется мне меньше. А я и половины жизни не прожила.

Рафи тянется ко мне и обводит пальцем мой шрам над глазом – наш шрам.

– Хороший макияж, – говорит она. – Кто его сделал?

– Друг.

– У тебя теперь есть друзья, – произносит она с восторгом, завистью и грустью одновременно.

Оставаясь столько времени порознь, мне теперь странно видеть в ней свое лицо. Возникает ощущение, будто некая программа из эпохи Красоты демонстрирует то, какой сделает меня операция. Более элегантной, более утонченной.

Более хрупкой.

Она смотрит на кончик своего пальца, ставший липким от прикосновения к моему лицу. Частички также у меня на руках и в волосах.

– Ная, – говорю я.

– О, бедняжка Фрей. Когда зазвучали сирены, я сказала ей убегать. Мне жаль, что она меня не послушала.

Я беру сестру за руку.

– Это не наша вина. Идем.

Мы спускаемся в медицинский центр.

Члены нашей диверсионной группы, округлив глаза, смотрят на наши совершенно одинаковые лица – недоумение во взглядах, к которому я уже привыкла, возрастает вдвойне. Словно никто из них до последнего не верил, что нас действительно двое.

Рафи приветствует их как своих гостей. Надменным кивком головы и оценивающим каждого из присутствующих взором. Глядя на них ее глазами, я понимаю, насколько разношерстная у нас набралась компания. Мятежники в одеждах из кожи, Яндре с забинтованной рукой – все до единого с какими-то травмами.

Первым дар речи обретает доктор Лейва:

– Мы взломали шпионскую пыль во всем городе. Теперь сетевые каналы под нашим контролем. – Он выглядывает в разбитое окно. – Но переломить ход этого боя времени нет.

Происходящее на фоне темного неба сражение теперь кажется приглушенным. Черноту расчерчивают полосы света и дыма, но горящих колец больше не видно – должно быть, у плазменных пушек Палафоксов закончился заряд.

– Надеюсь, речь будет стоящей, – говорит Босс Икс.

– Речь? – Рафи хлопает в ладоши. – К счастью, я как раз принарядилась.

– Нет, сестренка. Это будет моя речь.

Она вдруг вся вытягивается, ее лицо вновь приобретает властное выражение.

– И что же ты скажешь?

– Что ты объявляешь начало государственного переворота, направленного против него. Что мы отключили действие шпионской пыли, поэтому армия и граждане могут примкнуть к тебе. Что с этих пор город возглавляешь ты и теперь все будет по-другому.

– И ты справишься с этой задачей?

На мгновение я снова становлюсь ее младшей сестренкой. Но стойко выдерживаю ее взгляд.

– Я к этому готова.

Она расплывается в улыбке.

– А вот что думаю я, Фрей. Если мы действительно хотим нанести ему сокрушительный удар, то должны обратиться к городу вместе.

Все молчат.

В моей голове постепенно складывается единая картинка – это наша общая цель. Отобрать у него все одним махом. Его власть, его город, его дом, его тайны.

– Ты права, – произношу я.

С губ Босса Икс срывается раскатистый смех.

Речь

Мы стоим с ней бок о бок.

Парящая в центре комнаты камера снимает нас с Рафи на фоне разбитого окна. Благодаря бушующему за нашими спинами сражению будет ясно, что мы ведем прямой эфир из башни нашего отца.

Суровый холодный ветер бьется о неровные края армированного стекла. Лестницу штурмуют новые отряды шривских солдат, остальные поднимаются на скайбордах вдоль стен башни. Раздаются выстрелы – это отбиваются бойцы нашей гвардии.

Но спокойствие моей сестры ничто не нарушает.

Я почти забыла, что убеждение входило в число ее задач, не моих.

Когда камера моргает, Рафи приветствует народ Шрива. Сообщает о том, что теперь башня находится под ее контролем. А после выполняет свое обещание, данное мне в ночь моего отъезда: рассказывает наш секрет.

– Как видите, – говорит моя старшая сестра, – я не одна. И никогда не была одна.

У меня пересыхает во рту. Я словно чувствую на себе любопытные взгляды двух миллионов человек, которые мечутся между нами, сравнивая друг с другом. Одна в сломанном костюме-невидимке, с растрепанными волосами, запачканная липкой кровью. Другая – идеальная, как всегда.

Обоюдоострый нож.

– Я хочу познакомить вас со своей сестрой-близнецом, Фрей. Хотя многие из вас уже видели и бурно встречали ее. Она выходила вместо меня к толпе и на приемах – всюду, где возникала опасность. Она была моей первой защитницей. – Голос Рафи приобретает холодные нотки. – Потому что ваш лидер вырастил одну из своих дочерей ради того, чтобы подставлять ее под пули.