Самозванка

Я запускаю свой нож в панорамное окно. Поначалу армированное стекло не поддается, а после покрывается трещинами и разлетается на куски. Сверкающие осколки высыпаются наружу и растворяются в темноте ночи, впуская внутрь шум ветра и гром войны.

Яндре спокойным уверенным шагом приближается к окну и выбрасывает в него браслет.

Металлический вихрь устремляется за ним и тоже скрывается во тьме.

Я осматриваюсь по сторонам – один техник и два чрезвычайника мертвы. Шерсть Босса Икс испачкана кровью. Рука Яндре распорота. Из-за массажного стола вылезает Зура, без единой травмы.

На десятый этаж врывается холодный ветер и взметает разбросанные по полу вещи.

Доктор Лейва тут же принимается искать медицинский спрей и бинты. А когда поворачивается ко мне, я отказываюсь от его помощи. Жесткие чешуйки костюма спасли меня от гибели.

Жаркий бой снаружи не стихает.

– Диспетчерская за той дверью, – сообщаю я выжившему технику. – Я вернусь через пять минут.

– Фрей… – предостерегает меня Зура.

Я качаю головой и снимаю с пояса Босса Икс пару гранат. В ответ он только кивает.

Затем направляюсь к лестнице, чтобы подняться на одиннадцатый этаж, где жила раньше.

Зура не пытается меня остановить.

На лестничной площадке темно, отовсюду слышно эхо сирен. Вдруг я замечаю внизу какое-то движение. В режиме ночного видения мелькают два силуэта охранных дронов, которые летят вверх на бесшумных подъемниках.

Соблюдать секретность больше нет смысла.

Лестничный пролет сотрясают выстрелы моего пулемета, воздух наполняется искрами и дымом. Выставив на гранате медленный таймер, я бросаю ее вниз.

Дверь на одиннадцатый этаж оказывается заперта, но пулемет без труда сносит ее с петель.

Я ныряю в дверной проем. При виде одинокой фигуры в коридоре прицеливаюсь и стреляю. Однако пулемет отвечает мне шипением – его индикатор состояния моргает красным.

У меня закончились патроны.

– Фрей, – раздается знакомый голос. – Рада тебя видеть.

Я прищуриваюсь, пытаясь в мягком свете аварийных огней разглядеть говорящего. Вдалеке стоит она – стройная, подтянутая и сильная.

Безоружная. Готовая к моему появлению.

Моя тренер Ная.

Ная

Я отбрасываю пустой пулемет и хватаюсь за вибронож.

– Уйдите с дороги. Я не хочу причинять вам вреда.

– Ты его никогда не причиняла, Фрей.

– Уж поверьте, не потому что я не пыталась.

У Наи все то же знакомое выражение лица. Полная сосредоточенность, словно она выискивает в тебе слабые места, оценивает. На мгновение я вновь становлюсь беззащитной семилетней девочкой.

– Твоя стойка стала неаккуратной.

Я опускаю взгляд на свои ноги.

Она права. Распределила вес неравномерно.

– Давно не практиковалась. В настоящей войне рукопашный бой, как оказывается, применяется нечасто.

– Мы можем это исправить. – Она поднимает руки, и я вспоминаю, какой красивой она казалась мне раньше – в ней сочетались изящество, сила и опасность.

Сейчас же я вижу только грусть в глазах.

– Я не стану с вами драться по правилам, Ная. Вы победите.

– Значит, чему-то я тебя все же научила.

– Уйдите с дороги.

– Нет, Фрей. Я подчиняюсь наследнице, а не тебе.

Я вижу за ее спиной дверь в комнату Рафи. В мою бывшую спальню.

С плеч спадает груз.

– Она здесь?

– Да, Фрей. И она скучает по тебе.

Вибронож гудит в моей руке, когда я сжимаю его.

Как можно осторожнее, чтобы не сломать.

При этом крепко, чтобы он не вырвался.

– Не вынуждайте меня причинять вам боль.

Ная качает головой:

– Другого способа нет.

На самом деле существует множество разных способов – этому меня научила жизнь за последний месяц. Но в этом доме существует только один.

Я кидаю нож.

Он с ревом вонзается в нее. Сломанные пальцы, ребра. Связки и суставы. Сожженные мышцы, истерзанная гордость. Боль в обмен на крохи похвалы.

В конце концов от нее остается лишь запах ржавчины.

Я стучусь в дверь своей спальни.

– Рафи, это я.

Бесконечно долго тянется молчание, а после доносится тихое:

– Фрей?

Глаза начинает щипать, к горлу подкатывает ком. В первую очередь я отвечаю не словами.

Я хватаюсь за последнюю оставшуюся у меня гранату.

– Отойди назад. Я сейчас взорву эту…

Дверь распахивается.

На пороге стоит Рафия, ее лицо сияет.

Она в платье, которое надевала на наш шестнадцатый день рождения: цвет его перьев, подобно утренней заре, плавно перетекает от оранжевого оттенка к красному, пояс украшают рубины. Глаза подчеркивает новое ожерелье из тонкого серого металла.

На одно прекрасное мгновение меня посещает уверенность, что палафоксовская команда психологов ошиблась. Вот она Рафи – моя уверенная старшая сестра: каждый волосок лежит на месте, каждый аксессуар тщательно подобран.

Пока она не обвивает меня руками. В ее объятии я чувствую дрожь, а в биении сердца – панику.

Дверь в ее комнату не была даже заперта. Потому как для побега она слишком сломлена.

Рафи отстраняется и кружится на месте.

– Я надела твое самое любимое, сестренка. Как только завыли сирены, я сразу поняла, что ты придешь.

Мне с трудом удается дышать.

– Ты прекрасна.

– А ты… жива. – Она переходит на шепот. – Он сказал, что ты погибла. В тот миг часть меня умерла.