Самозванка

– Пушистая. – Екатерина чуть заметно улыбнулась. – А петь ты умеешь? Знаешь какую-нибудь песню… – Чуть задумавшись, продолжила: – О русском воине, что на чужбине проливает кровь во славу Отечества. Или о тех… – Голос зазвенел высокой нотой, заставляя умолкнуть разговоры. – Об иных бойцах, кто в заморских странах утверждает могущество своей государыни, годами не видя родную землю… Знаешь?

Вопрос прозвучал резко, словно выстрел.

Юлька молча кивнула – умеет. И знает.

– Вот и хорошо. – Поставив фужер на стол, государыня оживилась. Но смотрела с недоверием. – Спой, а мы послушаем.

Беспомощно оглянувшись на графа, девушка под заинтересованными взглядами гостей направилась к фортепиано. Эту песню когда-то, очень давно, ей пел Денис. Простая, с незамысловатым мотивчиком, но чем-то цепляющая за душу. Откинув крышку, она выдержала паузу, дожидаясь тишины, и негромко запела:

Я в весеннем лесу пил березовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал,
Что любил – потерял, что имел – не сберег,
Был я смел и удачлив, но счастья не знал…

И носило меня, как осенний листок.

Я менял города, я менял имена,
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахли цветы, не блестела луна…[53]

В наступившей тишине не было слышно ни вздоха. Лишь невесомый шелест платьев, да чей-то судорожный всхлип. Поднявшись из кресла, императрица широким шагом пересекла сцену, прижала девушку к груди и троекратно расцеловала.

– Держи – заслужила! – В ладошку упал перстень с крупным бриллиантом. Глаза государыни подозрительно блестели. Повернувшись к графу, она укоризненно покачала головой: – И такие таланты ты, Николя, прячешь от меня… – Тихонько шмыгнув носом, гордо вздернула вверх подбородок: – Идемте играть в шахматы. А дев… Юлия будет у меня черной королевой!

Тяжела оказалась корона, высочайшей милостью увенчавшая прелестную головку. Шахматная доска размерами мало уступала теннисному корту. Зал для приемов был забит до отказа: свита, гости из ближайших имений, хозяева – с трудом, но уместились все. В центре на черно-белых мраморных плитках выстроилось шахматное войско. В роли фигур выступали слуги.

Играли пара на пару. В соперниках у государыни были Григорий Орлов и ее личный курьер. В напарниках – молодой граф Шереметев. Уже на третьем ходу Екатерина нахмурилась – позиция ей явно не нравилась. Цокая каблучками по «доске», она с задумчивым видом прошлась среди «фигур».

– Лошадью ходите, ваше величество. – Неведомый черт опять дернул Юльку за язык. Кто-то далекий в голове, хихикнув, прошептал: «Век воли не видать».

– Думаешь? – также тихо вопросила императрица, с сомнением косясь на ожившую «королеву».

– Контргамбит Альбина, – еще тише пояснила Юлька. – У них не будет ни единого шанса.

Ферзевый гамбит был известен давно, и в этой эпохе он был самым популярным дебютом. Остроатакующее противоядие румынского гроссмейстера по вполне естественным причинам широкого распространения еще не получило.

Через десять минут Екатерина подошла со следующим вопросом:

– А теперь куда?

– Начинаем атаку по флангу. – Юлька поправила съехавшую набок корону. – Двигайте пешку с угрозой на коня. Следом офицера на f5… И партия в кармане.

Спустя четверть часа все было кончено – белый король позорно бежал с «доски» под восторженные аплодисменты зрителей.

– Дозволь отыграться, матушка? – К принимающей поздравления императрице подошел хмурый фаворит.

– Если только в вист. – Довольная Екатерина весело подмигнула Юльке. – А моей напарницей будет она. – Высочайший перст указал в сторону девушки.

Не везло сегодня светлейшему. И не в умении провинциальной актрисы было дело – в карты она играла не ахти. Но против фортуны не попрешь. И если она обратила на кого-то свой благосклонный взор, то противник обречен заранее, каким бы искусным игроком он ни был.

Кучка золотых монет перед государыней росла беспрестанно. Фаворит хмурился, кусал губы, с яростью бросая карты на столик, но результат был неизменен – он проигрывал. И проигрывал с позором. Уже не в первый раз, пытаясь уловкой отвлечь внимание Екатерины от игры, он вставил реплику:

– Вяземский отписывал, что народ неохотно использует ассигнации. Просит соизволения на размещение вкладов, полагает, что это увеличит интерес. Да и ученые мужи наши поддерживают его в этом прожекте. Как думаешь, матушка, стоящая затея?

На этот раз подействовало. Государыня оторвалась от карт, задумчиво взирая на свою напарницу отсутствующим взглядом. Юлька, в этот момент лихорадочно подсчитывавшая расклад, почувствовала взгляд и подняла глаза. И машинально, вместо императрицы, ответила:

– Нельзя давать эмиссионным банкам полномочия депозитных. Ни в коем случае. Беды потом не оберешься.