Самшитовый лес

– Кажется… Но это какая-то не наша картина.

– Вот именно! – шепотом воскликнул Мамаев.

Но Филидоров отверг подсказку и разбудил Сапожникова:

– Скажите, Сапожников, а вы случайно не марсианин? – Он толкнул его и разбудил совсем. – А?

– Я бы сам хотел это знать, – отвечал Сапожников.

Потонувшая Атлантида – проблема одиозная. Имеет бешеных противников, а также сторонников со страдальческими лицами.

Противники стоят твердо – цивилизация возникла среди кроманьонцев тысяч девять лет назад, раньше этого – никаких следов. Это правда. Они только не могут объяснить, откуда у кроманьонца возник современный мозг, когда в нем еще не было нужды. Приходилось либо допустить, что мозг возник но своей собственной программе, независимо от работы, чур меня, чур, либо отнести цивилизацию туда, где не было никаких следов. Да и потом – откуда взялся сам кроманьонец, поскольку из неандертальцев и питекантропов он явно не произошел – переходных звеньев не найдено, да и времени маловато. Неувязочка.

Этой неувязочкой пользуются наглые атлантологи. Они упорно тычут перстами в научные язвы противников и говорят, что должна была существовать где-то цивилизация, от которой не найдено следов, но во время которой сформировался кроманьонец, одичавший потом до полной забывчивости. Однако когда противники спрашивают – куда же это девались материальные следы этой цивилизации, то сторонники, кроме Платонова описания Атлантиды, ничего реального предъявить не могут. И выходило, что в руках противников факты археологии и истории, а у сторонников – логика и домыслы специалистов пестрых научных профессий. И казалось, что хуже Атлантиды для диспута ничего не придумаешь.

Но случай, бог-изобретатель, как сказал Пушкин, тут как тут – и шварк на стол козырную карту из рукава судьбы – пресловутые камни Икки. Несколько тысяч черных камней, твердых, с процарапанными рисунками, да такими, что дух захватывало: хирургические операции и человеки на ящерах катаются. Запахло такой древностью, что и атлантологи скисли. Хотя все роли теперь вроде бы переменились – противники стали греметь логикой, а атлантологи из смельчаков – новыми фактами.

На этот диспут пришли все.

Это был диспут о чем-то более важном, чем проблемы ушедших веков, и чем-то большим, чем склока между специалистами.

Если храмы науки превратятся в обыкновенные церкви, куда мирян приглашают благоговеть, послушать пение жрецов и разглядывать ризы, то это конец всему, и прежде всего – науке. И тогда по прошествии времени снова ереси, а потом снова учить азам и писать мелом на стене – мы не рабы, рабы не мы. Не чересчур ли высокая плата для науки за фанаберию ее служителей?

Мамаев свое войско привел, Глеб – свое.

И странно распределились силы в их войсках. Все категории перепутались, и за них было не спрятаться.

Никакое деление не проходило по привычной шкале примет. Не отцы и дети, не физики и лирики, не естественники и гуманитарии, не специалисты и дилетанты и так и далее – как ни раскладывай, а все получалось это «не-не», и ни одной внешней приметы не угадывалось. Каждый лагерь имел непонятно смешанный состав, и все же два лагеря стояли друг против друга перед закрытой дверью.

Мамаев свое войско привел. Глеб – свое.

Сначала отстаивали протокольные права – кто имеет право что-то утверждать, а кто не имеет – и махали дипломами.

– Ну хорошо… плевать мне – было государство Атлантида или нет. Оставим! Меня интересует, соединял сухопутный мост Европу с Америкой или нет? – это из лагеря Глеба.

– Нет!

– Докажите!

– Докажите обратное!

– А почему именно он должен это доказывать?

– То есть?

– Он утверждает – Атлантида была, вы его за это обвиняете… Вот и докажите свое обвинение… Как в суде.

– Здесь не суд! – это уже опять из мамаевского лагеря.

– Это не суд, но это дуэль аргументов. А дуэль – вещь непочтительная. Нельзя, чтобы один был в латах, а другой был голый.

– Никто этого не требует!

– Требует. Давайте мы с вами напечатаем статьи под псевдонимами и без ученых званий?

– Это смешно!

– Я тоже так думаю, – сказал Глеб. – Вы не решитесь… Это касается и Мамаева.

– Профессора Мамаева! – крикнули ему.

– Мамаева, – сказал Глеб. – На равных так на равных… Каждого, кто занимается Атлантидой, обвиняют в шарлатанстве.

Потом Глеб повел атаку на систему аргументов профессора Мамаева. Глеб сказал:

– У профессора Мамаева доводы ребяческие.

– Что? – приподнялся профессор Мамаев.

– Детский лепет… – сказал Глеб. – Видите ли – как они могли рисовать динозавров, если они их не видели? Детский лепет, а не аргумент… А вы их видели, профессор? А ведь рисуете… Да и во всех музеях Георгий Победоносец динозавра бьет и прочие Персеи и Андромеды. Вы скажете, что это мифы? Ну и что? У нас, видите ли, могут быть свои мифы, а у них не было! А откуда вам это известно? Если известно – сообщите откуда. Доказывать надо. А горлом в науке не возьмешь.

– Вот именно, – сказал Мамаев.