Самурай

Больше всего зрелище походило на улей после визита медведя. Основная порция меда досталась залу, где находились Максим, Вика и Павел Антонович, — он был везде, стекал по окнам и стенкам, громоздился на столах, превратил уцелевшую люстру в сахарный пряник с фигурными виньетками и розочками. Вязкий янтарь пронизывали черные нити и черные ошметки, похожие на жуков и мух в настоящем янтаре. Кое-где, как футуристические украшения, прилепились остатки нежных сот. Волна меда постепенно подтекала к коллегам. Задерживаться тут не стоило, нужно было пробираться по оставшимся тропкам относительно чистого пола туда, где их ждало очень много работы.

Соседний зал ресторана разительно отличался от того, куда они прибыли, и не только отсутствием меда, а в высшей степени фешенебельностью и стильностью — мраморные столики, ажурные железные стулья, хаотично расположенные фонтаны с журчащей подсвеченной водой в густых зарослях пластмассовых цветов, громадные холсты, кажется, с живописью, режущей глаза агрессивной аляпистостью, стройные ряды средневековых рыцарей в доспехах, с мечами и саблями наголо верхом на деревянных лошадках с колесиками вместо ног, подвешенными к потолку блестящими лентами мобилей и гирляндами с бегающими огоньками.

Дополняли зрелище неподвижные люди, занимавшие почти все места. Дамы были обряжены в одинаковые розовые платьица с пышными коротенькими кружевными юбками, черной шнуровкой на спинах, громадными белыми бантами в высоких пепельных париках, лица их отличались неестественной по идеальности кожей с ярким румянцем, большими синими глазами с длинными ресницами, напудренными узкими плечиками и чересчур красивыми руками с длинными пальцами, которые уж действительно невозможно было подделать или замазать какой-нибудь косметикой.

Максим поначалу решил, что видит перед собой сошедших с конвейера кукол, но при более пристальном и близком разглядывании в их лицах усматривались слабые индивидуальные черты, да и они, в отличие от кукол, несомненно дышали, хоть и очень тихо.

Мужчины, составляющие им пары, явно происходили все от разных родителей. Среди них имелись молодые и старые, седые и лысые, с ухоженной кожей и лицами, покрытыми розовыми рубцами юношеских угрей, бородатые и усатые, в очках и с искусственными ушами, одетые в смокинги и фраки, в классические пиджаки и просто в свободные полосатые рубашки, увешенные золотом, как новогодние елки в ювелирной лавочке, и предпочитающие исключительно изящный кружевной платочек, который элегантно выглядывал из нагрудного кармана или рукава.

Позы их тоже отличались милой непринужденностью, в отличие от манерной окостенелости дам, как одна сидящих прямо, сложив руки на лаковых сумочках, что прикрывали голые колени, — одним удалось остаться в более менее сидячем положении, устойчивости ради положив головы на стол или в тарелки, другие откинулись назад, выставив в потолок острые кадыки, некоторым не повезло и они свесились со стульев как кавалеристы с седел или вообще упали на пол, где и замерли в неудобных позах.

Но всю мужскую половину гостей объединяло одно — они не дышали и не моргали. Мужчины были мертвы, и порукой тому являлись многочисленные огнестрельные раны и брызги крови на белых скатертях.

— Ну, что? — поинтересовалась Вика. — На куколок будем пялиться или приступим к работе?

И они приступили к работе.

У одного из фонтанов Вика обмыла лицо, собрала все их чемоданы и принялась монтировать установку, если только нажатие трех соответствующих кнопок, запускающих программу самосборки и последующее наблюдение за лопаньем фальшивых аптечек, прорастанием и сращиванием проводов, объединяющих генератор, камеру приема и холодильник в единое целое можно так поименовать.

В агрегате что-то периодически заедало, он плевался дымом, выбрасывал в поисках воды розовый хобот, чирикал и искрился, но неумолимо превращался в устрашающую своей внешней нелепостью конструкцию на кривых разнокалиберных ногах, с жадным раструбом старинного граммофона, хаосом кабелей и плат, полупрозрачными, словно бы нереальными, панелями и вертящимися во все стороны глазами-телекамерами. Агрегат делал нервные попытки броситься на Вику, но ножки его уже вросли в мрамор пола, пробурив глубокие дырки и залив черным клеем, и девушка лишь слегка уклонялась от покрытых густой смазкой, будто слизью, манипуляторов.

В это же время Павел Антонович и Максим производили тщательный отбор тех, кого предстоит эвакуировать, если только под тщательным отбором понимать методичное хождение от столика к столику, разглядывание лиц, а точнее — визуальный осмотр голов, дабы те не оказались повреждены, пробиты, расколоты, сварены вкрутую, и имелась надежда выудить из них нечто стоящее.

Дамы Общество не интересовали, те сидели все так же смирно, неподвижно, не лезли с глупыми вопросами и даже не водили глазами, наблюдая за манипуляциями пришельцев.