Самвел

– Я тебя зажарю в огне горящего Тизбона, лживый Шапух!..

Он вытянул и левую руку, которая была связана с правой тяжелой цепью, а затем обе они с лязгом упали ему на грудь.

Царь, как бы придя в себя, открыл глаза, но тут же снова сомкнул их.

Тут евнух решился приблизиться к царю и осторожно его окликнул:

– Государь! – Царь не пробуждался. – Государь! – повторил он.

Узник поднял голову, но, устремив мутный взгляд на посетителя, с гневом воскликнул:

– Негодяй, дай мне хоть ночью покой!

Он принял его за тюремщика.

– Государь, разве ты не узнаешь своего слугу? – чуть не рыдая, проговорил пришедший.

– Моего слугу… – повторил узник с горьким смехом, – ты, наглец, мой палач, давно ли ты стал моим слугою?

Посетитель не в силах был дольше сдерживать свои чувства: он бросился на колени, обнял ноги узника и, обливая его цепи горячими слезами, воскликнул:

– Государь, очнись, взгляни на меня, на твоего раба, на твоего покорного Драстамата…

– Драстамат! – воскликнул царь, отталкивая пришедшего. – Кто из богов вернул бы мне Драстамата, моего храброго и верного слугу? Прочь от меня, обман, прочь, ночные видения! Я потерял своих лучших людей, я лишился своих вельмож! Бог меня покарал! Я никогда больше их не увижу!

– Один из них к твоим услугам, государь!

Несчастному царю казалось, что все виденное и слышанное им происходило во сне. Теперь только он пристально посмотрел на вошедшего и, ошеломленный спросил:

– Кто это здесь?

– Твой слуга Драстамат.

Царь вскочил, изумленный.

– Драстамат!.. Откуда ты? Как тебя пустили ко мне? Боже, какое счастье! Приблизься, милый Драстамат, приблизься, я обниму тебя.

Главный евнух опять стал на колени и начал целовать ноги царя. Узник сильной рукой поднял его.

– Эти поцелуи не облегчат тяжесть моих цепей, дорогой Драстамат. Расскажи лучше, откуда ты, как пробрался сюда, что слышно?..

Царь прошелся по темнице, затем сел на соломенную постель.

Драстамат продолжал стоять и в глубоком волнении думал о том, с чего начать свой рассказ. Он мог бы рассказать о многом, но новости были столь неутешительны! Ему было тяжело расстраивать государя, и без того удрученного горем.

– Чего же ты молчишь? – сказал узник, заметив раздумье Драстамата, – боишься, что у Аршака настолько разбито сердце, что он не вынесет новых ударов? Я и без твоего рассказа догадываюсь о многом. Из этой каменной темницы я каждую минуту вижу, Драстамат, что творится там, в Армении. Но ты мне скажи, как тебя пропустили ко мне? Это меня очень удивляет…

Драстамат стал рассказывать. Разлученный со своим государем, он остался в Тизбоне вместе с армянской конницей, задержанной Шапухом. В это время Шапух предпринял новый поход против кушанов, и ему удалось добраться до их главного города Бахл. Армянская конница, а с нею и Драстамат, были в числе его войска. Царь кушанов из рода Аршакуни вышел навстречу Шапуху. Началась кровопролитная битва. Персы были разбиты, а Шапух пытался спастись бегством. Но это ему не удалось. Отряд кушанов окружил его и взял в плен. Тогда подоспел Драстамат во главе армянской конницы и отбил Шапуха. По возвращении в Тизбон Шапух призвал на открытый суд своих трусливых полководцев и с горечью поставил им в пример доблесть армян.

– На том же суде, государь, – продолжал Драстамат, – Шапух обратился ко мне со словами: «Драстамат, тебе я обязан своей жизнью. Ты меня спас от позорного плена. Проси награды, славы, почета, власти, богатства. Клянусь священной памятью моих предков, что попросишь, то и получишь!» Но я не попросил ни богатства, ни власти, государь, я лишь потребовал, чтобы мне дали право отправиться в крепость Ануш и повидать моего царя…

– И тебе разрешили?

– Да, государь, Шапух не ожидал, что я буду просить о такой награде. Когда я сообщил ему о своем желании, он ударил руками по своим коленям и с раскаянием сказал: «Ты просишь о невозможном, Драстамат, персидский закон не только запрещает посещать заключенных в крепости Ануш, но даже упоминать о них. Проси о чем-либо другом. Моя казна полна золота и драгоценностей, народы и племена подчинены моей власти. Какую из стран ты захочешь, ту и отдам». Но я повторил свою просьбу. Так как он при всех поклялся, то не мог отступить.

На мрачном лице узника появилась горькая улыбка.

– Давно ли он стал держать свое слово? Он и мне клялся… И мне давал многие обещания. Перстнем с изображением вепря49 припечатал он соль и послал мне. Это по законам персидских царей самая верная клятва. Он пригласил меня заключить договор любви и дружбы и миром вернуть меня в мою страну. Но вместо этого отправил меня вот сюда…

Голос его задрожал от волнения. После минутного молчания он снова обратился к Драстамату:

– Хвалю тебя, Драстамат, за самопожертвование. Ты всегда был верен своему царю. Твой поступок я буду считать венцом всех многочисленных жертв, которыми ты много раз доказывал высокие достоинства своей души. Воздаю славу всевышнему, – я только теперь уверен, что он не совсем еще покинул меня. Я нуждался в человеке из моей страны, и он послал мне тебя.