Самые близкие

— На пару-тройку дней. У Матвея там, оказывается, есть дела. Совместим. Ладно, я в душ. Сейчас приду. — Андрей чмокает меня в нос.

Остаюсь одна и растерянно смотрю ему вслед. Просто поездка в Калининград, за моей машиной и вещами, а на душе неспокойно. Сразу вспоминается, как Андрей уехал несколько месяцев назад и в наших жизнях все пошло наперекосяк.

В себя я прихожу, когда грудь опять начинает распирать от молока. Скидываю полотенце и подхожу к зеркалу. Наблюдаю, как две тонкие струйки стекают по коже. Будто это я и не я одновременно. Перевожу глаза на шов, трогаю его пальцами. Еще недавно наша Бусинка была во мне, а теперь мы боремся за ее жизнь…

Я натягиваю домашний топ, когда в комнате появляется Андрей. На нем ничего кроме полотенца, волосы влажные, в глазах горит знакомый огонь. Сердце начинает колотиться как ненормальное.

Андрей подходит и, взяв мое лицо в ладони, набрасывается на рот. Хочется язвить, он ведь говорил, что не тронет, но после нескольких минут поцелуя я могу только стонать и течь от желания.

— Пожалуйста, еще… — Льну к Андрею, когда он прерывается, чтобы стащить с меня трусы.

Неужели и правда передумал? Божечки…

— Сейчас все будет, малышка. — Он ведет меня к дивану. — Ложись, — приказывает. — И ноги пошире разведи.

Поразительно, но мне вдруг становится стыдно, хотя еще буквально полчаса назад сама нашептывала Ковалёву всякие непристойности. Однако делаю, как он говорит. Не могу иначе, до безумия хочется продолжения. Всего, что бы Андрей ни предложил.

Он разглядывает меня какое-то время, а потом устраивается между моих ног. Ведет колючим подбородком по внутренней стороне бедра, заставляя дрожать от предвкушения. Когда его губы все же оказываются на нежной, чувствительной плоти, я вздрагиваю и судорожно выдыхаю.

Ковалёв покусывает, лижет, я напряженной дугой выгибаюсь под его ласками, ощущая приближение оргазма. Даже обидно становится, что получается так быстро кончать. Хотя ничего удивительного в этом нет.

Обхватив затылок Андрея, перебираю его волосы и стону. Мне так хорошо. Это похоже на зависимость. Когда наконец получаю свою дозу кайфа, все тело словно сотрясает взрыв.

— Андрей… — хриплю, тяжело дыша.

Он поднимает голову, и наши глаза встречаются. В моих — мольба. Ковалёв с ходу понимает о чем, но в его взгляде я вижу вердикт. Нормального, полноценного секса Андрей сегодня не допустит.

Слов не хватит, чтобы описать, как он бесит в это мгновение! И в то же время заводит...

С его стороны жестоко — заниматься такими играми, но раз Ковалёв первый начал, то подхвачу. После нашей разлуки, с тех пор как осознала, что простила его, я на все готова. Посмотрим, сколько Андрей сам продержится. Себе же хуже делает.

Сажусь и тянусь к его губам:

— Спасибо. — Оставляю нежный поцелуй.

А потом встаю с дивана, подбираю свою одежду и иду в ванную, чтобы сменить насквозь влажные трусики на сухие. Я не стану повторять с Андреем сцену из того видео. По крайней мере, сегодня и завтра. Пусть помучается теперь. Как я.

35 глава

Просыпаюсь от того, что Яна ворочается во сне и громко стонет. Я сажусь на постели, не зная, как поступить. Будить не хочу, она и так встает раза два или три за ночь, берет молокоотсос и уходит с ним в ванную. В разное время, четких промежутков нет. Потом Яна часто не может заснуть. Полагаю, как раз из-за кошмаров, которые ее мучают.

Смотрю на нее, думая о том, что, несмотря на свою эмоциональность и взрывной характер, Яна неплохо справляется с тяжелыми жизненными обстоятельствами. Почему-то ловлю себя на мысли, что, хотя нянчился с братьями, я почти ничего не знаю о младенцах.

Яна вскрикивает и мечется по кровати. Притягиваю ее к себе и тихо зову. Меня беспокоит, что ей снятся кошмары, тем более так часто.

Не могу уложить в сознании, что у Яны есть необычные способности. Я приземленный человек и верю в то, что можно потрогать и почувствовать. Однако и отрицать, что ее сны имеют значение, тоже не могу.

— Яна, — повторяю чуть громче, когда она опять ворочается.

Заметив слезы на ее щеках, я ощущаю острую боль, словно в грудь со всей силы пнули носком ботинка. Дыхание тут же спирает.

Всегда думал, что я сильный, что вывезу если не все, то многое, но в последние месяцы, и особенно — недели, знатно косит. Только и делаю, что собираю себя по кускам. Сначала было постоянное чувство вины, потом истерика Яны и ее слова, что из-за меня она наделала глупостей, следом — рождение мертвого сына от Натали. Сам не знаю, как сохранил здравый рассудок.

Регину нужно поблагодарить. Что разыскала меня, поговорила, поставила мозги на место. Смутно помню то время. Адан и Оскар постоянно были рядом, они же покупали билет на самолет, занимались оформлением доверенностей и общались с юристом.

Яна вновь стонет, на этот раз протяжнее. Я беру ее на руки, как маленькую девочку. Она вздрагивает, открывает мокрые от слез глаза.