Самые красивые корабли

– А это зачем? – встревожился Атык. – Разве мало своего?

– Конечно, для жизни тут и своего имени достаточно, – раздумчиво ответил Кукы, – но может и русское понадобиться. Вот я всегда был просто Кукы, а когда избрали председателем, так я еще дополнительно и русское имя себе взял – Кирилл. Для всяких документов, для произнесения на собраниях и митингах.

– Но мы не знаем ни одного русского женского имени, – с сожалением призналась Юнэу.

– Давайте так сделаем, – предложил Кукы, – я тут ничего не буду писать. Девочка пойдет в школу, а там учитель поможет русское имя подобрать. Только запомните: Тынэне идти в школу осенью – восьмого марта ей исполнилось восемь лет.

Юнэу и Атык молча кивнули.

Атык вернулся к морской охоте. Юнэу приводила в порядок жилище, а маленькая Тынэна помогала ей или бродила по селению, стараясь оказаться поближе к школе.

Там еще шли занятия. Если терпеливо подождать, можно услышать звонок, будто внутри здания начинал бегать вожак-самец из оленьего стада. Но Тынэна уже знала, что это не олень, а школьный хранитель огня Нонно, хромой и старенький мужчина маленького роста.

Звонок рождал веселые ребячьи голоса, и на улицу выбегали школьники, одинаково стриженные, в сатиновых рубашках, заправленных в меховые штаны.

Мальчишки и девчонки носились по подтаявшему снегу, будто их долго держали на цепи и только по звонку спустили. Тынэна издали смотрела на них. Умение различать следы человеческой речи на бумаге не прибавило ребятам ничего такого, что можно разглядеть в их внешности. Это были обыкновенные ребята. Заприметив Тынэну, которая частенько приходила под школьные окна, они зазывали ее, кричали, чтобы она подошла к ним. Но Тынэна остерегалась: у многих мальчишек и девчонок даже издали можно было заметить на руках большие синие пятна.

Увидел Тынэну учитель Быстров. Он поздоровался с ней, как со старой знакомой.

– Как ты живешь? – спросил он девочку.

Тынэна никогда не задумывалась над тем, как она живет, и поэтому не могла ответить на вопрос.

– Хочешь посмотреть школу? – спросил учитель.

Конечно, Тынэне давно хотелось войти внутрь этой большой деревянной яранги, посмотреть на огонь, который заперт в каменном мешке, увидеть черные доски, на которых пишут белым камнем, подержать в руках книгу, испещренную следами человеческой речи… Но боязно было даже признаться в этом. Однако учитель все это прочитал в ее глазах и взял Тынэну за руку. Тынэна слегка упиралась, но все же шла за учителем. Открылась дверь, за ней другая, и Тынэна очутилась в большом классе, щедро освещенном солнечным светом. Лучи проникали через огромные окна, и на крашеном дощатом полу лежали большие светлые пятна.

– С осени будешь учиться в этом классе, – торжественно сказал учитель Быстрое.

Рядами, как птицы на скалах, сидели мальчики и девочки. Они были неподвижны и молчаливы, только бегающий блеск в их черных глазенках выдавал нетерпение и любопытство. Тынэна догадалась, что постигающие премудрость грамоты обречены на неподвижность от звонка до звонка. Это как бы испытание, о котором рассказывала мать еще в тундре. Когда человек хотел получить нечто отличающее его от других людей – скажем, собирался стать шаманом, – он проходил испытание голодом и холодом, обрекал себя на одиночество в бескрайней тундре… Обрести способность различать следы человеческой речи на бумаге – это, наверное, тоже нелегкое дело.

Учитель повел Тынэну в другой класс. Когда проходили мимо выбеленного куска стены, Тынэна явственно услышала шум огня. Пламя хотело вырваться из каменного плена, гудело и гремело железной дверцей.

– Когда ты станешь старше, – продолжал учитель Быстрое, – перейдешь в этот класс.

Стены этой комнаты были увешаны огромными полотнищами с разноцветными пятнами.

– Посмотри, – показал учитель на одно из полотнищ. – Это наша земля. Вот тут Чукотка, – учитель ткнул заостренной палочкой в самый верхний угол. – Здесь мы с тобой и живем.

– Синее – это что? – спросила Тынэна.

– Вода, море, – ответил учитель.

– А почему не видно ни кораблей, ни моржей, ни китов?

– Земля и вода на этой карте очень сильно уменьшены, – объяснил учитель. – Звери тоже уменьшились и стали не видны.

Трудно было понять, как можно уменьшить и землю, и воду, и все живущее, но Тынэне стала как-то зябко от мысли, что и она, и мать, и отец, и все жители Нымныма вместе с ярангами и собаками сделались такие маленькие, что на этом полотнище их не видно, как будто они все умерли.

Тынэна тяжело вздохнула.

Потом учитель показал хранилище книг.

– Вот эта книга – букварь, – сказал Быстрое, разворачивая перед Тынэной большую красочную книгу. – Это первая книга, которую должен прочитать человек. Она на чукотском языке.

Картинки на самом деле изображали чукчей. Правда, на картинках все они были на одно лицо – наверно, оттого, что никто из них не улыбался, не сердился, будто они спали с открытыми глазами.

В хранилище книг, как и во всех комнатах школьного дома, на стене висела черная доска. В желобке лежал брусок белого пачкающего камня.