Самые родные, самые близкие (сборник)

И еще – она скрасила, точно скрасила, несколько его одиноких вечеров. Жаль, что все так быстро закончилось. Да кто их поймет, этих баб…

Он еще долго стоял у окна, растерянный и расстроенный, ничего не понимающий и обескураженный.

Потом пошел в спальню – вечером предстояла репетиция, и ему было необходимо прилечь, отдохнуть, чтобы быть в форме.

Но все-таки странно, что он расстроился из-за пустяка. И все-таки – чем он обидел ее? – он снова и снова перебирал события последних дней. «Это и есть возраст, – расстроенно думал Золотогорский. – Раньше на такие пустяки я бы внимания не обратил».

С неприятным и тревожным ощущением он улегся в постель, но уснуть не удалось. А это означало, что на репетиции он будет несобран и вял. «Черт-те что! – злился он. – И зачем я пустил эту чертову девку?» Ответ он знал: из-за одиночества. Но в этом он никому не признается. Никому.

Маша лежала на кровати, не включая света. На душе было погано. Так погано, хоть плачь. И она себе в этом не отказала. И вдруг вспомнила слова психологини: «Вы плачете? Нет? А вот это напрасно. Как только начнете, сразу станет полегче».

«Я плачу, – подумала Маша. – Но стало ли мне легче? Вот это вопрос. Ладно, переживу. Остался всего один день. Всего один день и одна последняя ночь, – пыталась утешить себя она, – и я буду дома. И рядом будет любимый муж, и совсем близко – только позови – мама. И свекровь со свекром – родные люди. И все они готовы меня защитить, перегрызть горло моим врагам, поддержать, утешить и обрадовать. Быть со мной рядом двадцать пять часов в сутки. Разве это не счастье?» Маша громко всхлипнула. Да, счастье. Конечно. Только что она будет делать, вернувшись домой? Снова бесконечно слоняться по дому, не находя себе дела? Сутками валяться на диване? Жевать всякую дрянь в виде чипсов и орешков? А потом с тошнотой глядеть на пустые и смятые пакетики, брошенные на пол? Листать дурацкие журналы, полные невыносимых тупых сплетен? Осторожно, тайком, подглядывать в свой бывший журнал, следя за успехами коллег и жадно, с удовольствием, подмечая их неудачи, ловя минутное удовлетворение и даже восторг? А ведь обещала себе и Мите не брать его в руки. Обманула. И его обманула, мужа. И его – тоже. Она всех обманула. Что еще? Да ничего. Готовить она не любит, убирать дом – тоже. Никакие там торты, печенья, сложносочиненные салатики, отвлекающие женщин в депрессиях. Ненавидит гладить. А уж вязать или шить – вообще смешно. Она не разводит комнатные цветы. Не пишет картины. Не смотрит сериалы. Не любит болтать по телефону. Ненавидит бездумно шататься по улицам и зависать в магазинах. Она любит читать, слушать музыку. В театры ходить теперь невозможно, потому что смотреть взглядом обывателя не получится. Она слишком привыкла оценивать постановку взглядом профессионала. Хотя какой теперь из нее профессионал? Из профессионалов ее удалили. У нее нет никаких интересов, кроме работы.

Так что дома ей останется только ждать мужа с работы, изнывая от черной тоски, и портить ему настроение, встречая с кислой физиономией. Да, все так и будет. Временная передышка, длиною в две недели, ее не спасла. Ей не стало легче, а даже наоборот – еще хуже, еще тяжелее. Зачем она пошла к этому Золотогорскому, зачем придумала всю эту глупость?

И она снова заплакала, уткнувшись носом в подушку. Очень скоро всем надоест ее жалеть. Сколько же можно? В конце концов, у Мити – работа. Работа, которая кормит их семью. Он молодой и здоровый мужик, у него все в порядке. Зачем ему эта кислая немощь, вечно всем недовольная и несчастная? Когда вокруг – только посмотри по сторонам, оглянись – умные, молодые, красивые, здоровые. И без заморочек. У мамы свои проблемы – в конце концов, она отдала Маше всю жизнь, лучшие годы. Вложила в нее все, что могла. Отказывала себе во всем ради любимой дочери. Ей тоже нужно пожить – маме за пятьдесят, между прочим. У свекрови и свекра тоже своя жизнь – работа, поездки, загородный дом. И еще есть своя собственная дочь, которой тоже нужно внимание и любовь.

И что на выходе? Да она, Маша, только заедает чужую жизнь – ни себе, ни людям. Вот как это называется. Она всем мешает, не дает глубоко и свободно вздохнуть. Все ее близкие живут только ее проблемами, ее горем, ее неудачами. Разве это справедливо по отношению к ним? Все, она все придумала – как это оказывается просто! Она просто возьмет и уедет. Куда? Да какая разница – мир огромен! На Дальний Восток, в Сибирь. А может, в Калининград, ей нравятся тихая и прохладная Балтика и ее уравновешенный и спокойный народ. Конечно, они ужаснутся ее решению. Ужаснутся и испугаются. Но делиться своими планами она не собирается – уедет по-тихому, чтобы не останавливали. Оставит записку. Еще они, конечно, обидятся. Но вдогонку не бросятся – она строго накажет им, что так будет для нее только хуже. А ей они точно не навредят. Лишь бы их Машеньке было хорошо и спокойно. Ну а потом все привыкнут жить без нее и даже облегченно выдохнут. Всем станет легче – она в этом уверена. Она даст им передышку.